casino siteleri
quixproc.com deneme bonusu veren siteler
porno
betticket
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
royalbeto.com betwildw.com aalobet.com trendbet giriş megaparibet.com
en iyi casino siteleri
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler casino siteleri
casibom
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
beylikduzu escort
Z-Library single login
deneme bonusu veren siteler deneme bonusu veren siteler

Алексей Варламов. Слово Солженицына

 Алексей Варламов. Слово Солженицына

Алексей Варламов,
писатель

Слово Солженицына

(Известия. 2010. 23 сент.;
http://www.izvestia.ru/comment/article3146269)

 

18 сентября 1990 года сразу в двух массовых изданиях — «Комсомольской правде» и «Литературной газете» — была напечатана работа Александра Солженицына «Как нам обустроить Россию?». Еще за год до этого подобная публикация казалась невероятной. Под именем Солженицына стояла запретная черта. Давно шла «шумливая» перестройка и гремели ее прорабы, уже всех пустили, всех «простили» и напечатали, кроме него. Он стал последним и самым живым свидетельством окончательного поражения коммунистов. После тех слов, которыми его статья начиналась, — я очень хорошо помню свое чита­тель­ское ощущение тех дней — сделалось окончательно ясно, что мы прошли точку невоз­вра­та советской власти: «Часы коммунизма — свое отбили».

Можно было б предположить, что автор написал ту первую краткую фразу с ощу­ще­нием исторического торжества, на которое больше, чем кто-либо другой, имел пра­во, од­на­ко ничего победного его раздумья не содержали:

«Но бетонная постройка его еще не рухнула.

И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами».

С той поры прошло двадцать лет. И хотя очевидно, что мы все ж уцелели, как-то прошли, продрались сквозь самые страшные времена, пусть тогда, в девяностом, никому не было ведомо, сколько крови прольется, а особенно по окраинам бывшей Российской империи, сколько будет потерь и сколько судеб изломано, тем не менее, перечитывая сегодня «Как нам обустроить Россию?», понимаешь, что практически ничего из того, о чем писал находившийся в изгнании писатель, на его родной земле осуществлено так и не было.

Солженицын предлагал России освободиться от тяжкого имперского груза, сохранив единство славянских народов (а также поднимал очень непростой вопрос об исконных русских землях в Казахстане) — славяне ныне разделены, а про возвращение северных областей Казахстана нечего и говорить. Он писал о «беспомощном личном бесправии», которое «разлито по всем глубинам страны», — разве сегодня это не так? Писал об ужасающем состоянии природы, землепользования, семьи, о проблемах школь­ного образования, и тут уж лучше просто опустить всем миром глаза долу от стыда при виде того, что творится с нашей школой. «Сколько мы выдуривались над ней за 70 лет!» — писал он о школе, а ведь такой дури, как сегодня, пожалуй, даже в советские времена не видывали.

Еще одно зло современной России, о чем предупреждал автор «Обустройства», — межпартийная борьба, да и, вообще, само наличие в России политических партий. «Разделиться нам на партии — значит разделиться на части. Партия как часть народа — кому же противостоит? Очевидно — остальному народу, не пошедшему за ней... Соперни­чест­во партий искажает народную волю. Принцип партийности уже подавляет личность и роль ее, всякая партия есть упрощение и огрубление личности... Никакое коренное реше­ние государственных судеб не лежит на партийных путях и не может быть отдано пар­ти­ям. При буйстве партий — кончена будет наша провинция и вконец заморочена наша де­рев­ня. Не дать возможности «профессиональным политикам» подменять собою голоса страны».

Золотые слова, да жаль не услышаны! А точнее, услышаны с точностью наоборот, и, в сущности, именно это происходило в 90-е и продолжается поныне усилиями наших партий — начиная от самой крупной и заканчивая самыми мелкими. Партии с их амби­ция­ми и возней, со своими скоморошными вождями дробят, иссушивают национальную жизнь, а выборы депутатов по партийным спискам окончательно сводят идею народовластия на нет, превращая и Государственную, и местные думы в горькую насмешку над народным представительством. («Во всяких государственных выборах партии, наряду с любыми независимыми группами, имеют право выдвигать кандидатов, агитировать за них, но — без составления партийных СПИСКОВ: баллотируются не пар­тии, а отдельные лица», — предлагал Солженицын, а у нас восторжествовали как раз СПИСКИ и баллотируются именно партии.)

Были в солженицынской статье и другие замечания, которые едва ли придутся по нраву современным идеологам и политтехнологам. Например, про наши олимпийские и чемпионат-мирские амбиции и комплексы: «А вот спорт, да в расчете на всемирную славу, никак не должен финансироваться государством, но — сколько сами соберут». Или очень жесткая, очевидно идущая вразрез с официальным парадным пафосом оценка Великой Отечественной войны: «Не гордиться нам и советско-германской войной, на которой мы уложили за 30 миллионов, вдесятеро гуще, чем враг, и только утвердили над собой деспотию».

Эти примеры солженицынской невписываемости в современный политический контекст — а когда и в какой контекст он вписывался? — можно множить и множить. И тем не менее нет ничего более нелепого, чем пытаться использовать имя Солженицына и его работу в сегодняшней политической борьбе. Александр Исаевич не был политиком, и в публицистике оставался писателем, художником, видя главное зло в нравственном состоянии общества: «Разрушение наших душ за три четверти столетия — вот что самое страшное».

Это разрушение продолжается и поныне. И приложили к нему руку в том числе те, кто льет сегодня крокодиловы слезы об утраченной свободе, хотя еще при их власти горько сбылось предсказанное писателем: «среди всех возможных свобод — на первое мес­то все равно выйдет свобода бессовестности: ее-то не запретишь, не предусмотришь никакими законами».

Солженицынскую работу важно перечитать для того, чтобы вспомнить и вновь услышать голос человека, который никогда не искал ни в чем личной выгоды и хорошо знал русскую беду. Другое дело, что его боль мало кто из сильных мира сего разделил. Про Солженицына нельзя сказать, что его забыли. Его много издают и в России, и в мире, по его произведениям снимаются фильмы, ставятся спектакли и даже оперы. Его главную книгу изучают в школе, но вот опубликованную двадцать лет назад статью прочли и — сделали вид, что ее не было. Не все, конечно, и поток писем, к Солженицыну обращенный в последние годы его жизни, — тому порукой, но ее проигнорировали те, от кого зависело принятие решений. И то был очень грозный и нехороший симптом, означавший де­валь­ва­цию высокого писательского слова, и переход его в то гибельное состояние, когда нам ста­ло дано предугадать, чем это слово отзовется.