Дмитрий Быков. «Он заблуждается искренне»
Дмитрий Быков
«В прошлом передаче вы упомянули, — большой вопрос, — об «энергии заблуждения», необходимой писателю для собственного развития. А позднее, в рассуждениях о Солженицыне, сказали, что тот наговорил много глупостей. Относите ли вы к таковым глупостям (или необходимым для роста заблуждениям) его труд «Двести лет вместе»? Я считаю Солженицына великим писателем. Ещё подростком слушал «Красное колесо» на Радио «Свобода». И вот не могу простить ему эти подлые «Двести лет», потому что неблагодарность — страшный порок, много худший, чем антисемитизм».
«Он заблуждается искренне»
(Подготовлено на основе материала:
Быков Д.Л. Один // Эхо Москвы. 2017. 20 января.
URL: https://echo.msk.ru/programs/odin/1912020-echo/)
Видите ли, в чем… К сожалению, тут имя не указано, приходится обращаться к нику. Osj99, видите ли, в чём проблема? Я эту мысль высказал впервые о необходимости глупости, о глупости как свойстве гения, но эта мысль так предельно заострена. На самом деле это о той же энергии заблуждения сказано. Я впервые высказал эту мысль как раз в статье «Двести лет вместо», посвящённой разбору солженицынской книги.
Но я хочу вас остановить от употребления таких слов, как «подлая книга» и так далее. Она не подлая. Подлой она была бы, если бы он так не думал. Он заблуждается искренне. Но это же книга не о евреях, по большому счету. Это книга о русских. И он правильно пишет, что его главная проблема, всю жизнь его волновавшая: «Почему у евреев так развита солидарность, а русские русскому — хуже собаки? — я дословно цитирую. — Почему мы хуже собак друг другу?» Это антисемитизм, который продиктован скорее уважением и в некотором смысле, я рискну сказать, завистью. Понимаете? Поэтому это скорее такой почётный, приятный антисемитизм.
Ну, вот книга Шульгина, например, «Что нам в них не нравится…» — в ней тоже есть нотки (только нотки) уважительной зависти. Почему евреи солидарны? Почему для них так священна их вера, их язык и культура? Почему они в гонениях сохраняют основные свои качества? Там интересные есть наблюдения.
А Солженицын просто очень хотел, мне кажется, чтобы в каком-то смысле русские стали евреями, переняли какие-то еврейские… Больше того — он же там говорит напрямую, что и комиссары в двадцатые годы, и диссиденты в семидесятые годы творили русскую культуру. Но ему не нравится та культура, которую они творили. Но они её творили — вот в том-то всё и дело. Ну, не нравится? Хорошо. Почему в диссиденты приходилось идти евреям? Почему оказывалось, что в культуре преобладают евреи, такое засилье? Это не еврейский вопрос, это русский вопрос.
И мне кажется, что Солженицыну совершенно неведома, непонятна была старая мысль Надежды Мандельштам — очень точная — о том, что любое почвенничество приводит к разрушению культуры, к его ограничению, к сужению его горизонтов. Этого он не понимал. Но тем не менее книга его не антисемитская (вот на этом я настаиваю), его книга завистливая. «Зависть — сестра соревнования, следственно из хорошего роду».
