casino siteleri
quixproc.com deneme bonusu veren siteler
porno
betticket
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
royalbeto.com betwildw.com aalobet.com trendbet giriş megaparibet.com
en iyi casino siteleri
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler casino siteleri
casibom
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
beylikduzu escort
Z-Library single login
deneme bonusu veren siteler deneme bonusu veren siteler

«Мы снова у опасной черты»

 «Мы снова у опасной черты»

 

«Мы снова у опасной черты»

Из переписки Александра Солженицына и Владимира Лукина:
«Попытка отлучить Россию от Европы с помощью очередного санитарного кордона… весьма опасная средневековая затея»
[К 80-летию В.П. Лукина]
(Российская газета. 2017. 11 июля. № 7317. URL: https://rg.ru/2017/07/11/o-chem-pisal-solzhenicyn-poslu-rossii-v-amerike-lukinu.html)

 

 

Из переписки Солженицына и Лукина: «Многоуважаемый Владимир Петрович!..
Моя поддержка Вашей позиции относится к тому, что Вы активно поставили
в российском Верховном Совете вопрос о судьбе Крыма.
Огромная область была вне всяких законов «подарена»
капризом подгулявшего сатрапа — и это в середине XX века!».
Фото: Из личного архива Натальи Солженицыной

 

Наталия Солженицына

 

Посол Петрович

 

Нашей дружбе с Владимиром Петровичем Лукиным уже четверть века, а кажется — только что встретились, так ярка память о тех годах.

В жизнь нашу с Александром Исаевичем новый посол России в Америке пришел на редкость вовремя и счастливо. С 1986 года мы только и жили сведениями с родины, с надеждой следили за малейшими знаками грядущих перемен. В 1990 году был наконец отменен Указ, лишавший нас гражданства, но уголовная статья еще больше года висела над Солженицыным, отменили ее — «за отсутствием состава преступления» — лишь осенью 1991 года, и с этого момента наше возвращение домой становилось реальностью. Мне надо было лететь в Москву, искать жилье для семьи и место для архива, ставшего за годы изгнания колоссальным. Документов, однако, не было, контактов с нашим посольством — тоже. И тут, в начале 1992-го — Чрезвычайным и Полномочным назначают в Вашингтон Лукина! Спустя два месяца он был гостем в нашем доме в Кавендише. Отношения сразу установились простые, и ясно, что надежные, а сыновья наши не спускали с него глаз и не пропускали ни слова (глубоко в ночь, уже в отсутствии хозяина, Владимир Петрович искрил фонтаном анекдотов). С этого первого знакомства и навсегда стали мы его ласково именовать «Посол Петрович» (сначала, правда, за глаза).

Вопрос с документами решился быстро, а главное — решился вопрос информационного насыщения: теперь мы получали российские новости в тот же день и в щедром изобилии, как будто вошли в рассылку ТАССа. Это было пиршество, и длилось оно до самого нашего возврата в Россию, и много способствовало нашей осведомленности и «зрячести», которые так были нужны с первых же шагов на родине.

Но в 1992–1993-м мы еще в Америке, сжигаемся новостями из России, ими живет, конечно, и Посол Петрович, оба они с Александром Исаевичем государственники, оба мучаются невозможностью издалека повлиять на ход событий, обмениваются тревожными письмами — и письма эти, выйдя в публичность, становятся заметным фактором политического момента. Публикуемые ниже, они, как ни странно, звучат актуально и сегодня. Их предваряют выдержки из дневника, который я вела в те поворотные годы.

 

ИЗ ВЕРМОНТСКОГО ДНЕВНИКА
 

1992
25 апреля, Страстная Суббота

Нековременные, но и неотклонимые гости: новый посол Влад. Петр. Лукин с адъютантом… Москвы. Вчера в дождь привезла их с аэродрома, сегодня в такой же дождь отвезла. — В оценке мы с Саней до мелочей сошлись: Лукин — многознающ, точен (думает — быстро, говорит — медленно) и несомненно умён; дело с ним иметь безусловно можно, это первый за 70 лет действительно не-большевистский посол.

 

1993
21 февраля, воскр.

…Саня следит за всеми извивами Верх. Совета и Президента: обойти Референдум? не обойти? Он — губителен несомненно, но и заклинило так, сам себя Ельцин загнал в угол, — что, похоже, не миновать Референдума. Ночь минувшую Саня тревожно спал, а утром: «Знаешь, если всё же будет Референдум, — я ведь должен к нему, до него — сказать. Ведь решают на 100 лет вперёд, какой России быть, ведь для неё президентская власть необходима, кто б там ни был, а если скатимся к парламенту-размазне, к республике парламентской, а не президентской, — конец России».

 

1 марта, пнд.

День начался звонком посла Лукина: съезд ещё не объявлен, но будет наверняка, Хасбулатов рассылает повестки на 9–10 марта… Положение — совсем скверное, проигрывает Ельцин, ладно бы — себя самого, но — статут, институцию президентства. Центр, перед прошлым съездом готовый на сотрудничество с Ельциным и обманутый им, — потянулся вправо, а там же одни красные. (И т.д., о чём и мы с А.И. ежедён говорим.) Просит голоса А.И.: «Похоже, что момент уже такой, без тяжёлой артиллерии не обойтись».

А.И. и сам был готов писать воззыв, если будет референдум объявлен. Обсудили, решили, что форма обмена письмами, которую предложил Лукин, — единственно приемлемая. — Позвонили в ответ, поговорил А.И. с послом. Теперь будем ждать письма от него — и тогда только А.И. напишет своё, хотя оно уже с кончика пера скапывает.

 

2 марта, вт.

…Посол прислал, факсом, своё письмо. А.И. принёс спустя час свой черновик, читать.

 

4 марта, чтв.

…Кончили письмо (еще 2–3 штриха, поправили), — отослали Лукину. Его план: напечатать в многотиражной газете и прочесть по TV, — пусть, мол, Карякин, скажем, прочтёт (на что А.И. охотно согласился). — Несколько раз говорила с В.П. по телефону — как будто всё утрясли к вечеру.

 

9 марта, вт.

…По Московскому радио несколько раз уже читали письмо А.И., и общий глас: что «всё — так, попадание точное, в яблочко». (Саня был доволен, но сказал: «Попадание — в сегодняшнее яблочко, это хорошо, но главное: в этом тексте есть дыхание Истории, это останется».)

 

11 марта, чтв.

…Второй день Съезда — ещё худший балаган, все предложения Ельцина отклонены без рассмотрения, речи оскорбительны, после требования импичмента (деп. Челноков) Ельцин встал и ушёл. Москвичи говорят о съезде с отвращением. Раскат письма огромен: станции радио читали и цитировали беспрерывно в течение 3 х дней, кого бы ни интервьюировали — всем задавали вопрос о письме — и все отвечали полным одобрением (только Г. Попов сказал, что если б А.И. был тут и видел своими глазами — он был бы иного мнения об идее Учредительного Собрания).

 

14 марта, воскр.

…Обсуждали российскую беду: Съезд отшвырнул страну обратно в брежневское понимание конституции… Если Ельцин никакого решительного шага не сделает (а у него же нет реальной поддерживающей силы) — то президентство как таковое — потеряно, надолго. Парламент же — инструмент развала, только. Организующими же инструментами, после развала, — опять будут КГБ и армия, больше организованных сил в стране нет. Бедная Россия.

 

Оба мучаются невозможностью издалека повлиять на ход событий, обмениваются тревожными письмами

 

22 марта, пнд.

…В России третий день — острый кризис во властных этажах: в субботу 2 го Ельцин объявил (TV-выступлением) «особый порядок правления» вплоть до 25 апреля (день референдума). Вопросы: 1. Земля в собственность; 2. Доверие Президенту; 3. Новая конституция. В первый же вечер резко против выступил вице-президент Руцкой и судья Зорькин, было очень тревожно. На следующий день Правительство поддержало Президента единогласно, и поимённо. Сегодня, в понедельник, Зорькин спешно и закрыто заседает в Конституционном Суде, и его приговора ждут как основания для постановки вопроса об импичменте. Мы — на стороне Ельцина, несмотря на удручающие его ошибки и промахи: чтобы не распалась Россия на атомы. <…> Самое угнетающее — что не видно, чьими головами и руками будет меняться экономическая жизнь, — а если не будет меняться, если не наступит улучшения — то, выиграв нынешний кризис, Ельцин неизбежно проиграет близкий следующий.

 

27 марта, сб.

…У Съезда не хватает голосов отставить Президента, оттого даже вопрос об импичменте не поставлен. Но идёт безобразная распря, и вся страна смотрит её на экранах. Уровень делегатов многих — питекантропский. (А.И. всё время тоскует вслух об оскудении людьми. Хоть бы следующие поколения растить достойными — так учителей держат в нищенском состоянии.)

 

28 марта, воскр.

…Весь день у Кремля митинги, и Ельцин на грузовике, и была демонстрация его сторонников — 60 тыс., и противников — 30 тыс. Ельцин укрепился на выходе из кризиса, но настоящего разрешения — нет, всё шатко. И — продолжается говорильня, никто не работает. Сколько лет понадобится России изжить коммунистическое сознание? Саня: «затяжная болезнь».

 

30 марта, вт.

…Звонил Посол Петрович, вчера вернулся в Вашингтон. Он видит ситуацию ещё мрачнее, чем мы: выборы досрочные неизбежны стали в результате референдума (на котором так настаивал Президент, а получил — подменённые вопросы). Выборы — и парламента, и Президента. Кулуарно называется дата: 28 ноября. Это значит, что до декабря страна будет парализована: кто же пойдёт работать к Ельцину, когда над его правительством нависли перевыборы? А без новых людей Ельцин не может и обновить политику экономическую. Порочный круг.

 

10 апреля, сб.

…Саня подавлен тем, что получает ежедневно из радио: в России — развал, глупые шараханья наверху, мелкие битвы. Говорит: «Сейчас — ни одного государственно-мыслящего человека наверху, какое обнищание!» И о Ельцине: «Для него слово верное — дуролом: ломит без головы, русская сила опаски не знает, лишь бы себя проявить».

 

4 июля, воскр.

…Говорила с Лукиным. После разговора в самолёте (мы случайно летели вместе из Москвы в Нью-Йорк…) — иная ступень и степень понимания при неизбежно осторожных телефонных обсуждениях. Он целиком ориентирован на внутрироссийские дела и свою дальнейшую карьеру и себя мыслит как большого парламентария, а не как дипломата. Говорит: нужно строить парламент как поле для создания «хороших прецедентов».

 

Александр Солженицын,
Владимир Лукин

 

«Сейчас — ни одного государственно-мыслящего человека наверху, какое обнищание!»
 

20 марта 1992

Многоуважаемый Владимир Петрович!

На Ваше письмо от 16.3 поясню, что я имел в виду в моем предыдущем письме Вам помимо сочувствия начатой Вами деятельности в Соединенных Штатах.

Моя поддержка вашей позиции относится к тому, что Вы активно поставили в российском Верховном Совете вопрос о судьбе Крыма. Огромная область была вне всяких законов «подарена» капризом подгулявшего сатрапа — и это в середине XX века!

Но вопрос стоит и шире. Я уже писал в своей статье (8.10.91, газета «Труд») к референдуму 1.12.91 на территории Украинской республики в ее ленинских границах1 — что и все границы СССР были нарезаны советскими вождями полностью произвольно, без всякого соотнесения с этническим составом областей, местностей и их историческими традициями — а лишь по политическим выгодам того момента. В частности, так была оторвана и Донецкая область от Дона — чтоб ослабить Дон за его борьбу против большевизма. За такую же упорную борьбу были наказаны уральское и сибирское казачество и область большого Западно-Сибирского крестьянского восстания 1921 года. Так же в 1920 г. ленинское правительство без колебаний уступало целиком русские районы — тем первым государствам, которые своими договорами несли еще слабому коммунистическому режиму первое международное признание.

И еще. По убеждению, настойчиво выраженному мною в «Обустройстве»2, — я не вижу возможностей успешного развития России без равномерного и вровень со столицами развития провинциальных областей. А потому — горячо поддерживаю нынешнее предложение составить договор о Российской Федерации на равных условиях для всех ее областей — как национальных автономных, так и собственно русских.

Это мое письмо к Вам не является закрытым.

Всего Вам доброго.

 

 

Владимир Петрович Лукин — «первый за 70 лет действительно не большевистский посол».
Фото: Лилия Злаказова

 

Многоуважаемый Александр Исаевич!

Извините за задержку с ответом по существу важнейших вопросов, поставленных в Вашем втором письме. Оказалось, что быть послом не только и не столько приятно, сколько напряженно и хлопотно. Жаловаться Вам на перегруженность работой неуместно и даже неудобно. Но я типичный российский человек, а потому в душе немного ленивый.

Естественно, по существу затронутых в письме вопросов я с Вами совершенно согласен. Я говорил открыто с трибуны парламента и готов повторить сейчас — Российская Федерация в ее большевистских границах — такое же уродливое и неестественное тело, как и сам СССР.

Вопрос, однако, «здесь и сейчас» — как говорили римляне — состоит не в том, «кто виноват», — это ясно. Важнейшее — что и как делать в ситуации, при которой вполне старорежимные лидеры совсем новых государств, окружающих Россию, хотят сохранить в своем владении все то, что было отдано их предшественникам «в кормление» прежними московскими хозяевами. Кто же тогда истинные наследники имперского сознания и имперских претензий? Россия без огромных русских районов и разбросанными за ее «границами» 35 миллионами соотечественников или наместники бывших провинций, желающие любой ценой оставить подконтрольные территории в тех же неестественных пределах, как и во времена большевистской империи, и почему-то называющие это правом народов на самоопределение?

Из этого положения, на мой взгляд, есть только два выхода.

Первый — твердо и неотступно стоять на принципах, провозглашенных в Минске в декабре прошлого года: уважение независимости друг друга в рамках реального Содружества с «прозрачными границами», единым экономическим и правовым пространством (права человека), с общей системой безопасности. Тогда раздел власти между политическими структурами мало затронет исторически сложившиеся органические связи между людьми, единство хозяйственной жизни, не приведет к разрушению общности судеб наших народов в большом мире. Для меня этот рубеж, эта позиция, конечно же, не идеальна. Но это последний приемлемый рубеж.

Если же честной работы всех участников в этом направлении не будет — а ее нет, да и можно ли ожидать честной работы от тех товарищей интернационалистов, кто спешно замазал после 21 августа префикс «интер» — то другой выход такой. Пусть россияне — и нероссияне — по обе стороны «границ» сами сделают свой выбор. Сделают его на референдуме под эффективным международным контролем, отвечая на прямой и честный, а не лукаво (как это было на прошлых референдумах) поставленный вопрос: в какой стране вы хотите жить — в России или не в России?

И еще. При любых раскладах нужно ясно показывать, что попытка отлучить Россию от Европы с помощью очередного «санитарного кордона», где на халатах у «санитаров» на месте красного креста — красная звезда — весьма опасная средневековая затея.

Думаю, что дилемма должна быть поставлена Россией жестче и обстоятельнее, чем это делалось до сих пор. И — сегодня (нужно было вчера).

Согласен с Вами и в том, что в России должна быть высокая степень региональной децентрализации. Важно только найти ту линию, за которой воздух созидания переходит в тлен распада. Ведь мы максималисты: у нас или сто процентов централизации, или сто процентов воли. Чувство меры — не наша российская добродетель. А искать меру надо. Кажется, в Федеративном договоре эта мера в целом нащупана. Главное — воплотить ее в реальность российского государственного устройства. И в этом смысле предстоящий съезд, на который я вскоре отправлюсь, очень и очень важен.

Судя по разговору с Натальей Дмитриевной, по возвращении будет возможность рассказать Вам о нем.

 

1993 год

Многоуважаемый Александр Исаевич!

Уезжая на съезд, хотел бы как можно более четко и кратко высказать свои беспокойные мысли по поводу наших российских дел.

Мы опять у опасной черты. Опять не можем договориться между собой. Неужели еще один поворот страшного российского колеса?

Не могу понять наших патриотов. Чем «патриотичнее» кричат, тем дружнее размахивают красным знаменем вместе с «пролетарскими интернационалистами». Я всегда старался понять их. Ругал (и ругаю) моих друзей, «чистых» демократов за их утопический, антигосударственный зуд — зуд мазохизма и саморазрушения «во имя общих принципов».

Но неужто они забыли, что такое «несгибаемые» большевики, из тех, кто ничего не забыл и ничему не научился? Неужели не понимают, что их патриотический клекот цинично используют, чтобы потом их же легко и безжалостно выбросить за борт с камнем на шее? Безо всяких там глупостей, вроде Конституционного суда.

По-моему, главное накануне съезда — договориться наконец о власти в стране. Я всегда считал, в России не может быть — по крайней мере на ближайшее десятилетие — безликой, абстрактной власти. Свобода должна привиться в России не в вестминстерской или бернской, а в российской форме. У нас традиционно очень высокий уровень персонификации политики. Значит, форма не может не быть президентской. Разумеется, с действенными рычагами против рецидива столь же традиционного российского самоуправства. Значит, с парламентом и независимой судебной властью, венчаемой Конституционным судом, с ясным разделением полномочий. К этому следует, на мой взгляд, идти, об этом договариваться. Не верю в решение посредством скорых выборов. Абстрактно говоря, это вещь хорошая и нужная. Но в шизоидной обстановке на выборах побеждают шизоидные люди. А нам нужны строители, возделыватели. Не верю, что спасет скорая новая конституция. В истории конституции становились прочными, сильными и долгими, когда они венчали завершенный социальный и политический цикл, а не были очередным эпизодом внутри этого цикла. Сейчас мы не созрели для серьезной конституции — ее принятие стало бы очередным двухнедельным шумным спектаклем, а не великим государственным делом на поколения вперед.

Остро необходимо согласие на общее уважение к тому немалому, что уже достигнуто, — к институтам свободной власти, начиная с президентской. Именно институтам. О личностях всегда спорили и будут спорить. Институт президента у нас — институт народный, а не фракционный. Не менее остро необходимо согласие на общее уважение к собственному опыту XX столетия. Нельзя кокетничать с призраками прошлого. Задушат вполне непризрачно.

Согласие начинается с соглашения. Достигнем ли его на этом съезде? Не знаю. Уж очень ярко горят у всех глаза. Уж очень пугающе знаком лексикон, в котором столько злобного раздражения и напористого залихватского невежества. Уж очень хочется власти, «всей ее полноты» — хоть бы под каким флагом, хоть бы и на развалинах. Хоть бы и на кладбище…

В общем, предоктябрьски беспокойно в эти мартовские дни. Но надо не охать, а ехать. Приеду, расскажу, что и как, на мой взгляд, произошло. А пока было бы очень важно знать ваше восприятие сегодняшних российских дней.

С глубоким уважением, как всегда ваш

Владимир ЛУКИН

 

2 марта 1993 года

 

Многоуважаемый

Владимир Петрович!

Происходящее в России разрывает душу (еще и прежде моего возврата, а дальше будет только больней).

Не все теперь соглашаются помнить, что нынешнее разорение страны истекает еще из 1930 года. За коммунистические десятилетия оно уже уперлось в полный хозяйственный тупик. Увы, и с 1985 го, как на словах схватились выздоравливать, то — не лечили, а разваливали дальше. А когда взялись, наконец, за необходимую реформу, то повели ее необмысленно, и за 14 месяцев народ и вовсе повергнут в нищету и в отчаяние. В такой момент особенно опасно пойти на лихие политические повороты. И прежде всего — утерять курс на полномочную власть президента, избранного всенародно, стоящего вне партий и выше их. Да, Российская Федерация при ее размерах и многообразии — не может существовать без сильной президентской власти, никак не слабей, чем в Соединенных Штатах. Опыт государства парламентского на Западе достигался веками. Сегодня его у нас и близко нет. Эффективная демократия не может существовать без терпеливого построения снизу, от местных самоуправлений и от уровней провинциальных к уровню всероссийскому. На это уйдут десятилетия. А чтобы выбираться из провала, нам нужна устойчивая форма государственной жизни. Речь идет не именно и только о президенте Ельцине, не именно и только о сегодняшнем составе Верховного Совета — речь идет о примере надолго вперед, о таком соглашении, при котором Россию не шатало бы от каждого дуновения. От государственных решений, которые будут приняты сейчас и именно этими людьми, зависит судьба страны, может быть, на столетие вперед, когда нынешние политики все перемрут, а гиря ложного решения так и будет висеть на шее России.

Депутаты не смеют швырять народную судьбу в игралище корыстных голосований. Как и президент с министрами не должны, не могут пренебрегать уже годичным стоном народа, что реформа ведется не так. И когда люди сброшены в пропасть нищенских забот — неужели время совать им невнятные вопросники референдума о статьях конституции? И уж вовсе не ко времени сейчас устраивать выборы в одноразовое Учредительное собрание и месяцами заседать, вырабатывая «идеальную» конституцию. (Весь 1917 год и вырабатывали «идеальный» избирательный закон — и окончили как раз к октябрьскому перевороту.) Да, брежневская конституция — не руководство к народной жизни, она и составлена была для государства извращенного. Но, я согласен с вами, вера в спасительность нового текста конституции — не для нашего провального состояния.

Если сегодняшние избранники сколько-нибудь сострадательны к народу — они будут искать не торжества над ненавистным «противником», но устойчивого положения государственного руля, которое дало бы нам выйти из бури. А что у нас сейчас? Скороспелые политики не очнутся о народном горе, а ведут яростные битвы в стратосфере, не в силах отвлечься от своих личных неприязней. А тем временем идет массовый, невиданного размаха разграб и дешевая распродажа российского добра, страну в хаосе растаскивают невозвратимо. Да еще стала носиться в воздухе, о чем вы пишете, и бредовая идея о возврате коммунизма — того самого, который уничтожил внутренним террором 50–60 миллионов наших соотечественников и без счета, без разума и без жалости уложил 30 миллионов на германской войне… Но погибшие уже своего слова не скажут, а живые иногда теряют рассудок — и видят будущих «спасителей России» в чинах той самой нераскаявшейся партии… Да если бы коммунизм, не дай Бог, вернулся — он только растянет наши мучения еще на лишние годы, подавит все живое, а сам все равно же через несколько лет в конвульсиях домрет. Но тотчас возвратит он нам: опять принуждение ко всеобщей лжи, а первее всего — ГУЛАГ. Вместе с этим бродит в иных головах и другой пагубный соблазн: восстанавливать СССР, — то есть начать кровавую войну по десятку республик. Как раз напротив: мы же видим, что нынешнее СНГ — эфемерное образование, не облегчающее нашего спасения. У Средней Азии и Закавказья — свои отдельные пути, далекие от нас. Украина — с недальновидной ненавистью отталкивает нас. Единственное реальное обнадеживающее образование, могущее быть прочным, — это государственный союз Белоруссии, России и Казахстана.

Вы сейчас, Владимир Петрович, попадете на съезде в самую гущу событий. Желаю вам успеха в продвижении ваших трезвых взвешенных соображений…

Александр СОЛЖЕНИЦЫН
4 марта 1993 года

 

Примечания

1 В «Обращении (К референдуму на Украине)» А.И. Солженицын призвал к справедливому прове-дению референдума: отдельному подсчету голосов по областям, имеющим разное историческое происхож-дение и состав населения.

2 Публицистическое эссе А.И. Солженицына «Как нам обустроить Россию? (посильные соображе-ния)» было впервые опубликовано в «Комсомольской правде» и «Литературной газете» 18 сентября 1990 года.