Лорд Уильям Уолдгрейв. «Нам нравится лидировать». Беседу вела О. Проскурнина

 Лорд Уильям Уолдгрейв. «Нам нравится лидировать»

Лорд Уильям Уолдгрейв

«Нам нравится лидировать»

Беседу вела О. Проскурнина

 

Итонский колледж, основанный в 1440 г. в Виндзоре, дал Великобритании 19 премьер-министров, включая нынешнего — Дэвида Кэмерона. «Но мы бы очень гордились, если бы кто-то из итонцев стал премьер-министром, а то и президентом России!» — восклицает ректор Итона лорд Уолдгрейв. Наиболее известный русский итонец — старший сын Александра Солженицына Ермолай, управляющий партнер московского офиса McKinsey. «Это тоже неплохо: говорят, McKinsey правит миром», — улыбается лорд. Сам он, разумеется, окончил Итон и сделал видную политическую карьеру: занимал посты в кабинетах Маргарет Тэтчер и Джона Мейджора. В Москву ректор прилетел, чтобы встретиться с выпускниками своей школы и родителями нынешних учеников, а заодно дать интервью «Пятнице».

 

— С начала 1990-х годов в Лондоне образовалась крупная русская диаспора. Насколько это повлияло на число русских учеников в Итоне?

— Думаю, некоторый рост произошел в последние 10-12 лет, но не только благодаря русским, живущим в Лондоне. У нас есть и ученики из России, и мы им очень рады. Сейчас у нас учатся порядка 10–15 русских мальчиков. В процентном соотношении число студентов не из Британии у нас невелико: на 1300 учеников всего 10%. Все-таки Итон — британская школа, хотя у нас учатся мальчики из Китая, Индии, Таиланда, Кореи, Америки, Франции, Германии.

— У Итона всегда была репутация аристократической школы. Кто на самом деле может поступить к вам? Каковы шансы у детей из небогатых или неаристократических семей?

— Итон модернизировался, но, конечно, общественное восприятие всегда немного отстает от реальности. Сейчас примерно четверть учащихся получают финансовую помощь для оплаты обучения. Кому-то мы оплачиваем 100% (полная стоимость составляет около 30 000 фунтов стерлингов в год), кому-то часть — в зависимости от материальных возможностей семьи.

Я бы хотел привлекать больше средств для стипендий, и сейчас мы этим как раз занимаемся. В идеале хочется быть, как крупные американские университеты — Гарвард или Йель, которые всегда могут найти деньги. Мы такого пока не достигли, но движемся в этом направлении.

— Деньги — это главное условие для поступления в Итон?

— Нет, у нас конкурс — четыре человека на место.

— То есть если кто-то из аристократической семьи не сдаст вступительных экзаменов, его не примут?

— Так и будет (улыбается). Одна из моих регулярных проблем в должности ректора — то, что я вынужден сообщать таким семьям: «Ваш ребенок не прошел конкурс». С другой стороны, к нам поступают дети из семей выпускников Итона, и нам такая преемственность нравится. Но все должны сдать экзамены.

— Когда ваш выпускник Дэвид Кэмерон стал премьер-министром Великобритании, он взял в свою команду 13 однокашников. Это типично для итонцев?

— Я горжусь этим, поскольку все они (Кэмерон и члены его команды. — Пятница) заслужили свое назначение. Мы собираем людей разного происхождения и направляем их в хорошие университеты. Выпускники Итона считают государственную службу прекрасным делом, то есть они нацелены не только на то, чтобы делать деньги. Многие из наиболее способных мальчиков считают, что обязаны пойти на государственную службу, у нас это по-прежнему так.

— Нуждается ли Итон в реформах, на ваш взгляд?

— Самое важное для таких старинных институтов — это умение приспосабливаться к нуждам времени. Я всегда говорю: Итон — это что-то противоположное змее: змея ежегодно сбрасывает кожу, а внутри не меняется — мы же кожу сохраняем, выглядим по-прежнему с этой нашей старомодной формой, но меняемся изнутри. У нас есть традиции, у нас есть сленг… Тем не менее школа сегодня полностью отличается от той, которую я закончил в 1965 г. Большой вызов сегодня — это использование современных электронных медиа для преподавания: дистанционное обучение, айпэды… Нам нравится лидировать в этом. Один из аргументов в пользу независимости частного образовательного сектора от государства — это возможность экспериментировать. Мы можем пробовать новое. Меня часто спрашивают, должны ли мы вводить совместное обучение, должны ли принимать девочек. Проблема в том, что школа расположена в прекрасном историческом месте, в Виндзоре, где запрещены любые перепланировки и пристройки. Поэтому, чтобы принимать девочек, нам пришлось бы отказаться от половины мальчиков. А конкурс вырос бы с четырех человек на место до десяти! Так что на такое изменение мы, наверное, не пойдем. Зато мы очень тесно сотрудничаем с несколькими соседними школами для девочек — к примеру, в области театра и музыки.

— Как обстоят дела с тремя легендарными итонскими B — beating, bulling and buggery (телесные наказания, дедовщина и содомия)?

— Это крайне ошибочное представление об Итоне. Телесные наказания отменены 40 лет назад. В том, что касается дедовщины, нужно быть очень внимательным к подросткам — и очень чутким, чтобы действительно убедиться в ее отсутствии. Мальчики живут в маленьких пансионах, группами по 50 человек, вместе с заведующим пансионом, его заместителем и домоправительницей. Так что мы принимаем серьезные меры предосторожности, чтобы избежать дедовщины, в том числе издевательств с использованием интернета.

Подростковая сексуальность — также серьезный вопрос, с которым добрый пастырь должен справляться. И я надеюсь, что мы справляемся хорошо.

— Вы работали в кабинете министров Маргарет Тэтчер. Многие ее реформы подвергаются критике, порой возникают попытки пересмотра, как, например, налог для участников тэтчеровской приватизации, введенный в конце 1990-х. Каких последствий от реформ Тэтчер, на ваш взгляд, больше — позитивных или негативных?

— Эра Тэтчер была, несомненно, позитивна. Я начинал свою политическую карьеру в правительстве Эдварда Хита в первой половине 1970‑х. В то время прогнозировали, что в Великобритании показатель ВВП на душу населения к 2000 году будет составлять половину от уровня Германии или Франции. В 2000 году мы по этому показателю сравнялись с Францией и немного отставали от Германии. Что же произошло между 1970 и 2000 годами? Реформы Тэтчер! Да, старую промышленность нужно было частично закрыть, но это происходило по всему миру. Мы должны были реформировать индустриальную базу, и это сработало. Новое поколение столкнулось с новыми проблемами, возможно, потому, что оно было больше связано с финансовым сектором. Но у каждого поколения свои вызовы. Ну и конечно же, отношения Маргарет Тэтчер и Михаила Горбачева были очень важны для всего мира. Я знаю, господин Горбачев сейчас не очень популярен в России. Но это очень важная фигура, он явился в тот момент, когда могли случиться очень плохие вещи, и не дал им случиться. А отношения между Тэтчер и Горбачевым были очень тесными. Это она сказала Рейгану: «Вы должны доверять Горбачеву, он настоящий, он берется за настоящие перемены».

— Лично для вас обучение в Итоне оказалось полезным в карьере?

— Хорошее образование всегда полезно (улыбается). Я не верю, что кто-то дал мне работу благодаря моему итонскому диплому. По сути, порой мы сталкиваемся с противоположным, когда люди неодобрительно говорят: «А, вы из тех самых итонцев…» В молодости я работал на одном предприятии тяжелого машиностроения в Мидленде. На 2000 человек я там был один, кто окончил Итон, и люди даже приходили посмотреть на меня. В то время нас воспринимали как нечто экзотическое, но, глядя на меня, люди убеждались в том, что все мы — просто люди. Если в Итоне вас хорошо выучили, эта выучка всегда пригодится. Но я не думаю, что в наши дни кто-то получает привилегии благодаря тому, что ходил в частную школу.