casino siteleri
quixproc.com deneme bonusu veren siteler
porno
betticket
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
royalbeto.com betwildw.com aalobet.com trendbet giriş megaparibet.com
en iyi casino siteleri
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler casino siteleri
casibom
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
beylikduzu escort
Z-Library single login
deneme bonusu veren siteler deneme bonusu veren siteler

Александр Филиппенко: «От карты ГУЛАГа у зрителей шок»

Никита Хлебников

Александр Филиппенко: «От карты ГУЛАГа у зрителей шок»

 

«Один день Ивана Денисовича» в театре «Практика». На сцене только один актер, свечка, стол и страшная карта ГУЛАГа на заднике. Но голос Филиппенко, его мимика и пластика творят маленькое чудо — всех персонажей «Ивана Денисовича» видно. Они как будто выходят из тьмы, окружающей сцену, и потом снова скрываются в ней. Но теперь уже это бездонная тьма ГУЛАГа.

Зная манеру чтения Филиппенко — текстов Гоголя, Достоевского, Зощенко, — можно было предположить, что и здесь, в «Иване Денисовиче», он не обойдется без гротеска, акцентированного жеста, вообще гиперболы (всегда блестящей). Но нет. Читая Солженицына, он скорее похож на себя в германовском фильме «Мой друг Иван Лапшин» — сдержан, значителен внутренним знанием, даже акварелен. Аналогия не случайна. «Лапшин» во многом — об ощущении надвигающегося ужаса 37-го, вообще — репрессий. «Иван Денисович» — о самом наступившем ежедневном кошмаре уничтожения человеческого в человеке.

Хотя Александр Георгиевич после спектакля, приуроченного к 90-летию Солженицына, сказал, что акварельную манеру исполнения ему посоветовала Наталья Дмитриевна Солженицына, думается, что прежде всего сам Филиппенко был режиссером своего спектакля. И творческая интуиция его не подвела. Несмотря на сдержанность исполнения, зрители уходили после двух часов «чтения» со слезами на глазах.

— Я слышал, что со спектаклем «Один день Ивана Денисовича» вы побывали на территории ГУЛАГа. Где именно?

— Пермь-36. Это последний лагерь советских политзаключенных, который был закрыт в 1985 году. Сейчас там уникальный музей. Они совместно с обществом «Мемориал» проводят там свои форумы «Пилорама». Я был в Перми-36 уже два раза и поеду еще.

— И какое впечатление на вас произвел бывший лагерь?

— Сильное. Что должно быть в голове у человека, если он считает, что за высказывания можно скрутить, посадить за этот страшный забор? Только за мнение. Не за злодеяние, не за преступление, а за независимую личную позицию. И как все это в итоге повлияло на страну, на психику людей…

— Расскажите, когда и как пришла идея спектакля?

— Это даже не спектакль, а театральный проект. Все началось в Библиотеке иностранной литературы. Мы провели два тематических вечера, и, казалось, можно было на этом закончить, но нет, я решил продолжить: почувствовал, что все от этого выиграют — и зрители, и я. Я только что отыграл спектакль в Петербурге, в Доме-музее Достоевского. И сейчас у меня такое приятное ощущение пустоты — все было отдано, и через солженицынский текст произошел обмен энергиями со зрителями. Ко мне приходили за кулисы и в Москве, и в Питере с глазами, полными слез… Происходит какое-то очищение. Одна знакомая мне сказала, что она держалась, держалась, а в метро разрыдалась…

— То есть во время спектакля происходит какой-то сдвиг сознания?

— Безусловно. Кстати, еще один интересный момент. Оказалось, что для спектакля нужен театр, где зритель сидит выше актера, в амфитеатре, и тогда луч энергии, на котором держится спектакль все два часа, от меня проходит через зрителей… вверх. А когда я на классической сцене, над зрителем, не очень получается объединить весь зал для, если хотите, нашего общего покаяния. Тут очень важна эмоциональная волна.

— Кстати, о зрителях. Вы ездили по стране — как «Ивана Денисовича» принимает молодежь и чем отличается реакция столичной публики от реакции на спектакль в регионах?

— Я был в Перми, в Вологде на фестивале неигрового кино и в Питере. А реакция… Реакция, на мой взгляд, не отличается. Когда молодые приходят на спектакль и видят карту ГУЛАГа (уже полспектакля сыграно), у них шок. Идея с картой и вся сценография Давида Боровского, а сын его Александр потом уже придумал мне формулу световой партитуры…

И вот как эпиграф звучит солженицынское: «Разверните на большом столе просторную карту нашей родины. Поставьте жирные черные точки на всех областных городах, на всех железнодорожных узлах, во всех перевалочных пунктах, где кончаются рельсы и начинается река или поворачивает река и начинается пешая тропа.

Что это? Вся карта усижена заразными мухами?

Вот это и получится у вас величественная карта портов АРХИПЕЛАГА».

Молодой парень, который ничего про это не читал, даже не знает, что миллионы человеческих жизней пропали… Я чувствую, что это его затягивает, прошибает, и он берет книгу Солженицына…

— Вы, конечно, знаете, что канал «Россия» проводил акцию «Имя Россия», и в число 12 претендентов на это звание вошел Сталин. Как вы думаете, с чем это связано: с отсутствием государственного осуждения террора, с недостатками образовательной системы или с тем, что у нас не было своего Нюрнбергского процесса? И вообще — возможен ли он в России?

— В одной из своих концертных программ я читаю строки Окуджавы: «Пока от вранья не отвыкнем, / традиции древней назло, / покуда не всхлипнем, не вскрикнем, / куда это нас занесло, / пока покаянного слова не выдохнет впалая грудь, / придется нам снова и снова / холопскую лямку тянуть».

Я это читаю с эстрады, чтобы пришедшие на концерт задумались. Благо сегодня есть выбор, а у нас, в нашей молодости, выбора не было, мы разными способами, каждый по-своему, «доворовывали» правду…

И вот еще! Вы узнаете об этом одни из первых. Пока шли финальные передачи «Имя Россия», я активно репетировал в театре «Современник», где в конце месяца должен состояться спектакль, в котором Валентин Гафт будет играть человека, вообразившего себя Сталиным, а я буду играть шесть ролей. Эта фантасмагория называется «Сон Гафта, пересказанный Виктюком».

— Вам не кажется, что сегодня, когда в России фактически нет реальной политики, политику пытаются сделать из истории?

— Все так. Одно добавлю, на моем веку столько поменялось!.. Особенно гуманитарных учебников. В отличие от учебников математики и физики с каждым съездом коммунистической партии менялся учебник истории. Мои старшие друзья-физтехи меня учили, как надо вчитываться и всматриваться в текст и сноски. Я на всю жизнь запомнил, какой у меня был шок, когда вышла книга о Тухачевском, а в конце указатель имен, упоминаемых в книге. Я посмотрел на даты смерти всего высшего военного состава, а там — один год у всех…Что же осталось, думал я, кто?

— Когда состоится ближайший спектакль по Солженицыну?

— Раз в месяц я играю, и каждый спектакль всегда приурочен к какой-то дате. Ближайшая дата — 19 января. В самом конце 1973-го «Архипелаг ГУЛАГ» вышел в Париже. И тут начался колоссальный государственный пресс на Солженицына. И Александр Исаевич объявил, что все мировые гонорары от «Архипелага…» он отдает в фонд помощи советским политзаключенным. Это было 19 января.