Виктор Аксючиц. Жить по лжи? (часть 2)

Жить по лжи? (Часть 2)

А.И. Солженицын: правда и мифы
(Столетие. 2016. 23.11. URL: http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/zhit_po_lzhi_chast_2_787.htm)

Обратимся теперь к той части статьи Фефёлова, где содержится очередное «сенсационное разоблачение» Солженицына, относящееся к его фронтовой биографии. 
Здесь сразу следует указать, что традиция под названием «Анти-Солженицын», когда биографы «разоблачают» писателя, последовательно пройдясь по всем ключевым эпизодам его биографии, отнюдь не нова. Родоначальником её по праву следует признать Томаша Ржезача с его книгой «Спираль измены Солженицына» (М., 1978), изданной в СССР ограниченным тиражом «для служебного пользования» (в продажу книга не поступала), а ныне общедоступной.

Справка о Ржезаче (по открытым источникам)

Томаш Ржезач (1935–1992) — сын писателей Вацлава Ржезача и Эми Ржезачовой. В 1968 году, после подавления Пражской весны, с женой эмигрировал из Чехословакии в Швейцарию. Спустя несколько лет, чтобы искупить своё «заблуждение», стал работать агентом 1-го Управления Федерального министерства внутренних дел под псевдонимом Репо. Среди эмигрантской верхушки добывал информацию по заданиям чехословацкого МВД. В 1975 году вернулся в ЧССР, играя главную роль в целом ряду пропагандистских дезинформационных кампаний. В качестве агента входил в компетенцию контрразведки ГБ. Появился в окружении Солженицына в Цюрихе, играя роль его поклонника, однако вскоре «разочаровался» в нём и написал вышеупомянутую книгу, в которой вывел писателя в роли лагерного «стукача», труса, бездарного и амбициозного литератора и карьериста. В работе над книгой были использованы без разрешения автора материалы рукописи бывшего власовца Л.С. Самутина, изъятой КГБ, а также материалы бесед с друзьями Солженицына, на тот момент проживавшими в СССР. По версии автора, все они в эти глухие андроповские годы охотно шли на контакт, давали интервью, предоставляли всю необходимую информацию. Книга была опубликована на русском и итальянском языках. Существует предположение, что книга была написана по прямому заданию 5-го Управления КГБ СССР и его шефа Ф.Д. Бобкова. Это мнение решительно разделял, в частности, В. Буковский. 
В дальнейшем Ржезач опубликовал дезинформационную статью о Вацлаве Гавеле, принял участие в кампании против «Хартии 77» (что закончилось судебным разбирательством). Автор нескольких шпионских и детективных романов (некоторые публиковались под псевдонимом «Карел Томашек»). На русский язык переведён роман «Пациент доктора Паарелбака», рассказывающий историю возвращения чешского диссидента на социалистическую родину. Для наших целей важно подчеркнуть, что все «сенсационные» разоблачения «литературного власовца» и «предателя» Солженицына, в том числе и в наши дни, своим первоисточником имеют этот не лишённый своеобразного таланта и яркости опус чешского «спецписателя». 
Ржезач излагает ту версию ареста АИС, которая была, так сказать, эталонной для всех его разоблачителей на протяжении всего времени после написания и издания его книги. 
Согласно этой версии, Солженицын, провоевав до этого около двух лет (получив несколько боевых наград и дойдя до капитанского звания), за три месяца до окончания войны стал опасаться, что может погибнуть и изобрёл «гениальный» план «откосить от фронта». 
С этой целью он начал писать письма разным друзьям (в деле АИС фигурировали письма к его школьному другу Н. Виткевичу), содержащие нападки на Сталина и его методы руководства страной и призывы к свержению советской власти. Солженицын, утверждает Ржезач, тонко рассчитал, что поскольку вся фронтовая переписка люстрируется, то он будет арестован «органами», отправлен в тыл и таким образом избежит дальнейшего пребывания на фронте, а затем, после скорой победы, попадёт под амнистию. (Известный публицист В. Бушин предлагает здесь свою «вариацию»: АИС предполагал, что вскоре начнётся война СССР уже с собственными союзниками по антигитлеровской коалиции, в которой Красная Армия потерпит поражение). А для того, чтобы избежать «высшей меры», он якобы оговорил всех адресатов своих писем (из которых, тем не менее, был арестован и получил срок лишь один Виткевич) и таким образом заслужил вместо расстрела небольшой срок. 
Подробно разбираться с книгой Ржезача не входит в мою задачу. Явные нестыковки здесь видны невооруженным глазом. После двухлетнего пребывания на фронте опытный офицер с безупречным послужным списком вдруг начинает опасаться за свою жизнь и изобретает столь хитрый план избежать смерти, притом, что командовал он батареей звуковой разведки, не вступавшей в прямое соприкосновение с противником и располагавшейся за несколько километров от передовой. При этом его не пугает перспектива в итоге всё же получить «высшую меру» за политическое преступление во время войны или многолетний срок заключения, вместо того, чтобы спокойно дослужить недолгое оставшееся время (близость победы была тогда уже очевидна) и демобилизоваться. Кроме того, в переписке АИС, которая действительно послужила главной причиной его ареста, не содержалось прямых упоминаний Сталина (он обозначался как «пахан») и тем более призывов к свержению советской власти. 
Солженицын в то время был убежденным марксистом-ленинцем, считал Сталина ревизионистом, исказившим светлое учение Маркса-Энгельса-Ленина; основой его идейных убеждений был пафос борьбы за чистоту ленинизма, о чём проговаривается и сам Ржезач. 
Надо сказать, что версия о трусости АИС и его бегстве с поля боя принадлежит отнюдь не Фефёлову и не его «старшему другу журналисту Юрию Жукову», а также Ржезачу. По его версии, «во время одной из контратак» немцев батарея, которой командовал АИС, попала в окружение, причём сам командир «сбежал в безопасное место» (видимо, как-то пробравшись сквозь кольцо противника), а батарею вывел из окружения некий «сержант Соломин», бывший приближённым ординарцем и вообще доверенным лицом своего командира. Но, говорит далее Ржезач, это позорное бегство из окружения (надо полагать, в безопасный тыл) негодяю Солженицыну «сошло с рук». (То есть никто не донёс о дезертирстве офицера (!), а СМЕРШ на тот момент в данном конкретном эпизоде абсолютно утерял бдительность). И такой вопиющий случай бардака и утери бдительности по отношению к трусу произошёл в Красной армии в 1945 году, когда она была в высшей степени отмобилизованной и боеспособной, бесспорно, лучшей армией мира! Более того, из этой, повторяем, эталонной версии, которой все эти годы последовательно придерживались ненавистники писателя, следует, что отношение к нему его собственных бойцов ничуть не изменилось. В Красной армии не презирали трусов? 
Два года назад на сайте «Русская народная линия» (РНЛ) была опубликована статья генерал-майора в отставке, бывшего штрафника Александра Пыльцына, в которой автор в основном следует Ржезачу (на коего прямо ссылается, не упоминая, однако о его «специальных» корнях), но при этом допускает несколько характерных вариаций. Он пытается как-то исправить явную слабость «эталонной» версии своего предшественника (после двух лет службы на фронте опытный офицер-специалист вдруг стал бояться, что может погибнуть) и говорит, что АИС, якобы, опасался, что его из батареи звуковой разведки переведут в собственно артиллерийские части, пошлют командовать орудийными расчётами и поэтому затеял столь сложную операцию с письмами. Какой практический смысл офицера-специалиста по звуковой разведке направлять в орудийные расчёты, абсолютно неясно. Ведь его военная специальность носит довольно редкий и совершенно особый характер, для подготовки его затрачено немало усилий; для того, чтобы заменить его кем-то другим, необходимо этого другого в свою очередь подготовить. Это не может быть обычный артиллерист. АИС попал в артиллерийское училище на эту специальность в силу того, что имел высшее физико-математическое образование. И так далее. Кроме того, вполне очевидно, что невозможно было точно «спланировать» время ареста. А вдруг перевод на передовую произошёл бы раньше? В общем, в «эталонной» версии Ржезача мотив «дезертирства» обыгрывается не напрямую, а как бы косвенно. Мало того, что разоблачаемый злодей антисоветчик и стукач, так ещё и столь хитро «откосил» от фронта. 
Таким образом, в потоке антисолженицынской «разоблачительной» литературы, начатом чешским «спецписателем», мастером шпионского детектива и сотрудником «органов», основу «компромата» составляет версия, согласно которой перед нами трус, стукач и «комбинатор», однако прямое дезертирство оставлено как бы «про запас». Это и понятно: ведь, как ни крути, приходилось использовать реальное дело по 58-й статье, в котором будущий писатель обвинялся в политическом, а не в воинском преступлении; его судило ОСО, а не военный трибунал, и отправлен он был в зону заключения, а не к «стенке» и не в штрафбат, как это бывало с дезертирами. 
Переходя непосредственно к соответствующей части статьи Фефёлова, мы не можем не констатировать: автор с помощью своего «старшего товарища журналиста» по факту оказывает огромную услугу как раз сторонникам АИС, а не его врагам, фундаментально, просто на корню подрывая тонкую работу чешского писателя в штатском. 
Так, во-первых, он говорит, следуя за веяниями «спецаналитики» уже наших дней, что Солженицын был завербован Андроповым для развала СССР. В этом случае публикация книги Ржезача в момент разгара деятельности АИС, когда СССР ещё не был развален, теряет всякий рациональный смысл. 
Ведь если принять, что этот компромат реален, то абсолютно неясно: зачем же его публиковать? Компромат — это оружие, на нём завербованного агента держат как на коротком поводке («будешь плохо себя вести — засветим компромат на тебя»). Опубликованный компромат перестаёт быть таким оружием. (Известно, что в советское время многие книги «ДСП» вполне успешно ходили с «самиздате»). Кроме того, неясно, почему (если, предположим, агент Солженицын вышел из-под контроля, и ГБ решило ему отомстить) нельзя было просто слить в прессу какие-то компрометирующие детали (подписку о сотрудничестве, интервью друзей, которых агент предал и так далее). Зачем понадобилось привлекать целого писателя, мастера детективного жанра? Если же предположить независимость сотрудника чешских «органов» (см. выше его биографию) от собственного руководства и поверить в то, что он действовал, так сказать, от полноты сердца, то что делать с отмеченными выше нестыковками? Не можем же мы предположить самое невероятное: авторы новой компрометирующей версии про подлеца — автора мифа о ГУЛАГе не знают литературы вопроса?! 
Цитировать опус коллеги из газеты «Завтра» мы не станем, поскольку у нас имеется ссылка на http://zavtra.ru/blogs/mif_o_gulage_i_chuchelo_minkina саму статью Фефёлова. Суть заключается в том, что, по словам автора, ещё в 1991 году (!) его «старший товарищ Юрий Федорович Жуков» взял интервью у некоего «старшины Николая Петровича Графчикова», который якобы служил в составе батареи звуковой разведки под командованием капитана Солженицына. Этот «старшина», как утверждается в статье, в том 25-летней давности интервью раскрыл страшную тайну, связанную с подлинной причиной ареста будущего писателя. Тот якобы завёл свою батарею «в мешок», сам исчез и на следующий день был арестован СМЕРШем, а героическим бойцам удалось спасти, вывести из «мешка» бóльшую часть «совсекретного оборудования». Причём вывел батарею из «мешка» вовсе не сержант Соломин, как утверждает Ржезач, а капитан Овсянников. 
Итак, перед нами новая вариация на тему «Анти-Солженицын», которая стремится стать самостоятельной версией. Количество вопиющих нестыковок в ней не меньше, чем у «предшественников». 
Во-первых, описываемые события никак не могли происходить «под Дюссельдорфом», как утверждается, поскольку Дюссельдорф находится рядом с Кельном, на западе Германии. Там не было советских войск. Дюссельдорф был занят американцами в апреле 1945 года. Батарея же Солженицына воевала в Восточной Пруссии, на территории нынешней Калининградской области. На это уже указали блогеры — участники сообщества газеты и сайта «Завтра». Далее, старшина утверждает, что они «прошли все Белорусские фронты». Как могла одна и та же воинская часть пройти «все Белорусские фронты» (а их, как известно, было три), мы не понимаем, быть может, подскажут знатоки истории Великой Отечественной войны. Тот же Пыльцын указывает, что «батарея звуковой разведки, как и весь 794-й Отдельный армейский разведывательный артдивизион 68-й Армейской Пушечной артиллерийской Севско-Речицкой бригады были в составе 65-й армии (а потом и 48-й армии) 1-го, а затем и 2-го Белорусского фронта», где и находилась до конца войны. 
Дальнейшие перлы в рассказе старшины не лучше. Так, он предполагает, что в «чёрном портфеле» комбата (в котором тот просто хранил свои рукописи) был запрятан приёмник, потому что, де, связист всегда монтировал ему «нелегальную антеннку». Понятно, к чему эта деталь: нужно дать читателю намёк на то, что кто его знает, может комбат совсекретную информацию врагу передавал, прямо не утверждая этого. Однако поверить в то, что «антеннка» была нелегальной, об этом все знали, и никто не донёс, а также не заинтересовался вездесущий СМЕРШ, опять-таки, не можем никак. Дело всё же происходило на передовой. Что-что, а бдительность в Красной армии всегда была на высоте. 
Далее. После того, как батарея вышла на новый рубеж для развертывания, комбат, по словам старшины, поначалу приказал слить воду из радиаторов машин, развернуть оборудование для работы, а затем исчез. Поскольку разведчики обнаружили вблизи немцев, а оборудование всё равно не работало, то решили эвакуироваться. Ехать машины не могли. Бойцы грузят всё совсекретное оборудование на одну машину (а это полуторный грузовик) и начинают толкать её вручную. Таким образом они движутся полкилометра, причём их обнаруживают немцы и начинают обстреливать. Снега же — «по пузо». Затем подворачивается подвода, на которую и перегружают оборудование с полуторного грузовика. Здесь сразу же возникает множество вопросов. Вначале рассказа речь идёт о нескольких машинах, а затем все оборудование помещается на одной. Спрашивается, зачем же тогда в принципе были нужны другие? Или часть «совсекретного оборудования» всё же пришлось оставить? В любом случае бесспорно, что эта единственная грузовая машина оказалась перегруженной. Бойцы толкают её вручную, причём снега «по пузо». Поэтому они её не катят, а буквально тащат по этому снегу, точнее сквозь снег, поскольку ни о каких лыжах не говорится. Точный вес неясен, но ясно, что он довольно большой. Бойцы Красной армии были, конечно, сильные люди, но всё же не культуристы. Насколько такое возможно в принципе, для меня, например — открытый вопрос. Многие помнят, что такое катить по хорошему асфальту легковую машину с заглохшим мотором, а тут такое! Но самое непонятное заключается всё же не в самих бойцах, а в немцах. Тёмная, тяжело гружёная, очень медленно движущаяся машина с группой бойцов на белом снегу — идеальная цель. Для того, чтобы пристреляться, времени у немцев было достаточно. Ну и? Где раненые, убитые? О них в рассказе не говорится ни слова. Только вот мина попадает в уже пустую машину сразу после того, как с неё сгрузили оборудование. Оборудование это, видимо было совсем совсекретное, его можно было сжимать и облегчать, как компьютерный файл: поначалу размещалось на нескольких машинах, потом разместилось на одной, а потом и вовсе на подводе. Сначала для того, чтобы его перевезти, требовалось несколько грузовиков с моторами на колесах, потом его тащили люди (бойцы батареи) уже на одной, после чего справилась уже одна лошадь. Или в подводу впрягли русскую тройку, случайно оказавшуюся в распоряжении немецких крестьян? Бойцы батареи оказываются в рассказе просто сказочными силачами, а немцы — ужасными, небывалыми мазилами. Наверно, из «гитлерюгенда»… Впрочем, могу подкинуть ещё версию: они специально мазали, чтобы случайно не задеть завербованного комбата… Однако больше всего мне понравилась заключительная деталь: старшина всё это время был, оказывается, босиком и жалуется, что «все ноги… стёр»! Вы слышите: стёр, а не обморозил! Полкилометра очень медленного движения, а снега — «по пузо»! Если был наст, он должен был их не стереть, а сильно поранить. А если снег был свежевыпавший… 
Этим можно было бы и ограничиться. Однако явная фантастичность рассказа старшины станет ясной, если мы вникнем в то, что такое станция звуковой разведки, из чего она состоит и как работает. 
Как известно (сведения взяты из книги: Гордон Ю.А., Хоренков А.В. Артиллерийская разведка». М., Воениздат. 1971), во время Великой Отечественной войны применялась СЧЗМ-36 (станция с чернильной записью, модернизированная, образца 1936 года). 
В её состав входили: четыре или шесть звуковых постов, пост предупреждения и Центральный пункт. Количество звуковых постов определялось особенностями боевой обстановки: в обороне, при наличии достаточного времени для развертывания, их было 6, в наступлении, где такого времени меньше — 4. Меньше быть не могло, это обесценивало и обессмысливало всю работу. Фронт развертывания станции составляет 5–7 км в зависимости от количества звуковых постов. Расстояние между постами — примерно 1,5 км. Центральный пункт располагается в середине боевых порядков. Боевые порядки станции представляют собой вогнутую полуокружность. Получается так, что звуковые посты, расположенные на флангах боевых порядков станции, удалены от переднего края противника на 2–2,5 км, а сам центральный пункт — на те же 5–7 км. На звуковом посту размещается звукоприемник, контрольный прибор и заземлители. Пост предупреждения является наблюдательным пунктом звуковой разведки. Помимо наблюдения за огневыми точками противника, с него, с помощью контрольного прибора, осуществляется запуск регистрирующего прибора и, кроме того, телефонная связь с Центральным пунктом. На Центральном пункте размещается центральный регистрирующий пост и пункт обработки. Здесь имеются: регистрирующий прибор, линейный щиток и усилительный блок. 
Итак, мы имеем набор достаточно сложной техники, обращение с которой требует специальных навыков. Её невозможно развернуть мгновенно и также мгновенно погрузить в машины. Кроме того, крайне важно, что это именно комплект техники. Отдельные приборы в отрыве от других приборов, входящих в этот комплект, не имеют никакого смысла и не могут работать самостоятельно. А размещены они на пространстве минимум 5 на 5 км, а, как правило, и более. Ко всему вышесказанному добавим, что для того, чтобы связь между постами и Центральным пунктом работала, необходимо на каждом звуковом посту вбить в землю три заземлителя. Это, как понятно, невозможно сделать, если под тобой лед (в рассказе старшины речь идёт именно про лед, по которому идут разведчики), поскольку лед — это замерзшая вода, а вода, в отличие от земли, является проводником. 
Все это мы излагаем для того, чтобы, в довершение к вышеизложенным несуразностям, читатель понял, что то, как описывает старшина свои и сослуживцев злоключения, более чем далеко от реальности. Это сколько же времени потребовалось для того, чтобы сначала развернуть станцию, потом потерять связь с постами, а затем — быстро её свернуть? Далее, из рассказа неясно: был эвакуирован лишь Центральный пункт или посты тоже? А если нет, то, стало быть, часть совсекретной техники всё-таки досталась врагу? А что стало с теми бойцами, которые ушли на посты? 
Кроме того, понятно, что, во-первых, никто не станет специально окружать именно батарею звуковой разведки. Во-вторых, чтобы держать кольцо окружения, необходимы достаточно крупные силы, поскольку речь идёт о пространстве минимум 5 на 5 км (на котором развертывается станция), а она, по логике рассказа, уже была развернута. Разведчики же докладывают, что немцы уже — в непосредственной близости. Стало быть, имело место не окружение, а встречный бой? Кроме того, если верить в эту деталь рассказа старшины, то неясно, почему же немцы для обстрела батарейцев не использовали стрелковое оружие, а лишь минометы? И тем более неясно, почему ничего не говорится о потерях. Вопросы, вопросы, вопросы… 
Из всего вышеизложенного, на наш взгляд, вытекает, что с наибольшей вероятностью имело место не локальное окружение одной отдельно взятой батареи, а такое, которое коснулось по меньшей мере всего дивизиона и каких-то сопутствующих частей и затронуло немалую территорию. (Как о том и рассказывал сам АИС и как говорится в его официальной биографии). Как не менее ясно и то, что это была контратака немцев, не очень повлиявшая на события в масштабе фронта. 
Переходим теперь к заключительному пассажу «интервью», которому, по его словам, на все сто верит автор. «В бригаде говорили, что за измену Родине его сначала приговорили к расстрелу, а потом заменили 10 годами лагерей». Процитируем  официальную биографию писателя. «3 февраля армейской контрразведкой начато следственное дело 2/2 № 3694–45. 9 февраля Солженицын в помещении штаба подразделения был арестован, лишён воинского звания капитана, а затем отправлен в Москву, в Лубянскую тюрьму. Допросы продолжались с 20 февраля по 25 мая 1945 года (следователь — помощник начальника 3-го отделения XI-го отдела 2-го управления НКГБ СССР капитан госбезопасности Езепов). 6 июня начальником 3-го отделения XI-го отдела 2-го управления полковником Иткиным, его заместителем подполковником Рублёвым и следователем Езеповым составлено обвинительное заключение, которое было 8 июня утверждено комиссаром госбезопасности 3-го ранга Федотовым. 7 июля Солженицын заочно приговорён Особым совещанием к 8 годам исправительно-трудовых лагерей и вечной ссылке по окончании срока заключения (по статье 58, пункт 10, часть 2, и пункт 11 Уголовного Кодекса РСФСР)». 
«Статья 58-10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.ст.58-2 -- 58-9 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания». 
Сразу возникает масса вопросов. Предположим, перед нами действительно дезертир. Армейская контрразведка не передала дело в военный трибунал. Почему? Очевидно, что статья, по которой в итоге заочно судили писателя, должна была быть сразу подменена. Зачем, почему? Какой практический смысл совершившего воинское преступление не отдавать под трибунал, а судить по 58.10? Если, как утверждает автор, Солженицына пожалели (а в другом месте своей статьи он намекает, что и завербовали), то, во-первых, опять же непонятна цель: какой практически смысл в такой вербовке и кто, так сказать, субъект? Андропов, который был тогда никем, обладая даром предвидения, завербовал никому не известного капитана артиллерии и учителя математики для того, чтобы через тридцать лет, когда тот станет знаменитым писателем, он помог бы ему развалить СССР? С какого места можно смеяться? И далее. Когда «жалели» офицера, совершившего воинское преступление, его отправляли не на расстрел, а в штрафную часть. Здесь же в итоге был лагерь, причём зона общего режима. 
В действительности из автобиографии писателя известна причина его ареста и сравнительно (по тем временам) мягкого приговора. «Арестован я был на основании цензурных извлечений из моей переписки со школьным другом в 1944–45 годах, главным образом за непочтительные высказывания о Сталине, хотя и упоминали мы его под псевдонимом. Дополнительным материалом «обвинения» послужили найденные у меня в полевой сумке наброски рассказов и рассуждений. Всё же их не хватало для «суда», и в июле 1945 г. я был «осуждён» по широко принятой тогда системе — заочно, решением ОСО (Особого Совещания НКВД), к 8 годам лагерей (это считалось тогда смягчённым приговором)». 
Зададимся последним вопросом, точнее целым пучком вопросов. Интервью старшины, как говорится в материале, было дано в 1991 году и опубликовано в малотиражной газете «Пограничник». Но тогда тем более неясно: почему же все ограничилось мало кому известной малотиражкой и не было широко обнародовано уже тогда? Зачем, по какой причине такую яркую сенсацию фактически держали под спудом 25 лет? И что за это время пережил тогда ещё юный Фефёлов, будучи обладателем такой тайны? 
Он мог много раз опубликовать её в родной газете, рассказать об этом по радио, отдать в распоряжение известного любителя собирать компромат на Солженицына — публициста Бушина, да мало ли как предать гласности! Но он этого не сделал! 
Пока не умерли все участники истории, которые могли подтвердить или опровергнуть версию Жукова и пока не приблизился 2017 год, который предлагают объявить в России годом Солженицына. Надо же, какая выдержка у человека! И самое главное, какой дар предвидения!!! 
Итак, подведём итоги. Понятно, что «эталонная» версия Ржезача и его эпигонов, с одной стороны, и Жукова — Фефёлова, с другой, никак не могут быть верны одновременно. Либо АИС — ловкий комбинатор, который специально спровоцировал «органы» на свой арест (чтобы «откосить» от фронта после вполне успешной и безупречной двухлетней службы), и был приговорён по 58-й статье за политическую деятельность, либо он — дезертир, но тогда неясно, по какой причине он был судим как политический, а не как военный преступник. Версии противоречат друг другу также и в датах ареста и во многом другом. 
Для желающих непременно «замазать» АИС в компромате, выдаваемом за реальный, теперь придётся либо отказаться от многолетних усилий «спецписателей» по его дискредитации, либо признать «новую» версию плохо слепленной фальшивкой. По нашему же мнению, все вышеизложенные детали, взятые в их совокупности, абсолютно непреложно свидетельствуют о стопроцентной применимости к данному случаю известной русской поговорки «хвост вытащил, нос увяз». Пытаясь «усовершенствовать» версию Ржезача или предложить свою, альтернативную, нынешние «спецписатели», так сказать, по гамбургскому счёту с головой выдают и себя, и своих предшественников. 
Почему же именно теперь возникла новая версия, являющаяся сильно авторизованной вариацией на тему «спирали измены»? По нашему мнению, реальных причин несколько. Во-первых, публицистами в штатском поставлена цель во что бы то ни стало не допустить объявления наступающего, 2017 года годом Солженицына. (Такая идея выглядит вполне логично, поскольку следующий год — год столетия Февральской и Октябрьской революции, а главный труд АИС «Красное колесо» посвящён именно этой теме). Во-вторых, им необходимо выдать как бы новый, только что открывшийся компромат, а не перепевать то, что давно вошло в читательский оборот (среди читателей встречаются отнюдь не только «спецпатриоты», но и весьма независимые и критически мыслящие люди). Наконец, в-третьих, совершенно понятно, что детектив, написанный Ржезачем, сегодня уже морально устарел, поскольку тема лагерей в общественном сознании отошла на второй план, а на первый план вышла тема войны. Новая версия и предназначена для нового «потребителя» и бьёт в болевую точку, небезразличную как для властей, так и для народа России. Однако в целом нельзя не признать, что в андроповско-бобковские времена «спецписатели» были куда как талантливее и работали на несоизмеримо более высоком уровне. 
Главное же (если вернуться к идеологической части статьи А. Фефёлова) заключается в весьма агрессивном неприятии идеи национального покаяния, к которому призывал Солженицын. 
Реанимация «красного проекта» в наши дни в современной России — есть полное неусвоение уроков истории, накачка национальной гордыни, что, вопреки мнению неосоветской части общества, представляемой Фефёловым, может окончательно «списать» наш народ и нашу страну, выкинуть её в лучшем случае на обочину истории. Солженицын для наших квазипатриотов с «красным» оттенком не авторитетен. Но ведь о том же, то есть о необходимости всенародного покаяния, говорили и святые! Великая Россия всегда в конечном счёте побеждала своих врагов, потому что умела каяться. Разве не к покаянию призывал русский народ Патриарх Гермоген? И именно после того, как ополченцы Минина и Пожарского услышали святителя, им удалось изгнать интервентов из Кремля и преодолеть великую Смуту. Сошлёмся в заключение на мнение православного святого, недавно канонизированного в Сербской Церкви — святителя Николая Сербского. «Победа в будущей войне обусловлена покаянием, — говорит святитель, — Победит тот народ, который, будучи призван на войну Божьим Промыслом, покается раньше других и, воззвав к Богу, исправит свои грехи…» К сожалению, в общественном сознании современной России ныне все сильнее доминирует иная, абсолютно не христианская, тенденция, и, в преддверии новых грозных событий, всех подлинных патриотов это не может не беспокоить. 

• Виктор Аксючиц. Жить по лжи? (часть 1)