casino siteleri
quixproc.com deneme bonusu veren siteler
porno
betticket
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
royalbeto.com betwildw.com aalobet.com trendbet giriş megaparibet.com
en iyi casino siteleri
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler casino siteleri
casibom
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
beylikduzu escort
Z-Library single login
deneme bonusu veren siteler deneme bonusu veren siteler

Игнат Солженицын. «Просто чувствую, что соскучился по этой книге»

 Игнат Солженицын. «Просто чувствую, что соскучился по этой книге»

Игнат Солженицын

«Просто чувствую, что соскучился по этой книге»

(Подготовлено на основе материала: Солженицын И.А. Китайских пианистов слишком много //
Труд. 2012. 10 авг. URL: http://www.trud.ru/article/10-08-2012/1280149_ignat_solzhenitsyn_kitajskix_pianistov_slishkom_mnogo.html)

 


Фото: РИА Новости

В московском музее-заповеднике «Царицыно» прошел фестиваль «Классика и джаз», одним из главных гостей которого стал знаменитый дирижер и пианист, сын великого русского писателя. Здесь, за кулисами Екатерининского зала, Игнат Александрович ответил на вопросы «Труда».

 

— Насколько подобные открытые концерты распространены в Америке, где вы живете?

— Гораздо больше, чем в России. Все главные симфонические оркестры имеют свои летние квартиры в местах популярного отдыха. Летом на зеленых склонах холмов собирается до 25 тысяч человек — люди просто приносят коврики, садятся на траву и слушают музыку. Рад, что и у нас эта традиция приживается.

— Опера «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича, которой вы дирижировали в Мариинском театре в прошлом сезоне, на протяжении 30 лет была запрещена. У вашего отца, Александра Солженицына, было выработанное отношение к этому произведению? Он ведь на себе знал, что значит быть запрещенным художником.

— Они были мало знакомы. В те годы, в 1960-е, когда папа знал композитора, Шостакович не был запрещен, хотя «Леди Макбет» ему не дали исполнить в первоначальной редакции, потребовали переделок. Но я знаю другое: отец был не во всем согласен с изменениями текста и языка повести Лескова, которые допустил Шостакович как соавтор либретто.

— В недавнем интервью «Труду» Дмитрий Хворостовский сказал, что в последние годы ситуация с отношением к классической музыке в российской провинции ухудшилась.

— Мне положение видится иначе: жизнь оркестров не так тяжела, как в 90-е годы. Зарплаты стали божеские. Но по-прежнему слишком много зависит от губернатора: захотел — дал денег, не захотел — коллектив нищенствует.

— Недавно в Мариинском театре английский режиссер Грэм Вик поставил «Бориса Годунова» с прямолинейным перенесением событий на сегодняшние московские площади, в Государственную думу… Говорят, в таком примитивно-политизированном стиле теперь на Западе ставят чуть ли не все русские оперы.

— Примитивизм я бы назвал общей болезнью современной режиссуры, не только на Западе и не только по отношению к русской опере. Зрителю подсовывают жвачку, будто он сам не в состоянии провести параллели между эпохами. Между тем лобовое перенесение исторического сюжета в современность давно уже стало избитым приемом.

— И еще одна модная тема — гендерные отношения. Тот же Хворостовский рассказывал об «омерзительных» (его выражение) постановках «Евгения Онегина» в Париже и Мюнхене, где главная страсть — не между Онегиным и Татьяной, а между Онегиным и Ленским: это, дескать, ближе Чайковскому…

— Дмитрий прав, это омерзительно не из-за характера подобных отношений, а потому что этого нет у Пушкина и у Чайковского.

— Вы преподаете фортепиано в том же Кертисовском музыкальном институте, который когда-то сами окончили. Есть ли среди ваших студентов русские?

— Вообще в Кертисе учатся трое-четверо русских: девушка-композитор, гобоист, кларнетист. Но в моем фортепианном классе русских нет, преобладают китайцы.

— Денис Мацуев любит рассказывать, что в Китае не то 60, не то 100 миллионов человек обучаются игре на фортепиано.

— Самое страшное, что их уровень потрясающий. Почему страшное? Потому что их слишком много. Ну сколько высококлассных пианистов нужно на мир? 500? Тысяча? Боюсь, 10 тысяч — уже чересчур: где взять столько залов и публики?

— Воспитываете у ваших учеников специальный интерес к русской музыке?

— Специальный — нет. Этого не требуется. Просто в мире по большому счету есть немецкая музыка и русская. И все остальное.

— У вас трое собственных детей. В чем они талантливы?

— Они очень разные. Старший, Дмитрий, очень любит музыку — причем не только слушать и играть (он занимается на фортепиано), но и размышлять о ней. Вообще очень любит науку: математику, биологию. Но и в футбол, бейсбол, баскетбол охотно играет. Анна занимается на скрипке, приносит хорошие отметки. А Андрюше только четыре года, он пока просто радуется жизни, брату и сестре, своему велосипеду.

— Следите за современной русской литературой?

— Слежу с опозданием. Уже когда о чем-то заговорили, тогда и я берусь, причем, бывает, и под влиянием отрицательных отзывов. Скажем, недавно прочел «Метель» Сорокина. Интересно, не жалею. Но ведь и на классику надо находить время. Много, например, рассказов Чехова, которых я не читал или не помню, перечитываю — боже, сколько здесь печали и мудрости!

— К произведениям отца возвращаетесь?

— Они меня сопровождают постоянно. Не могу сказать, что читаю их каждый день. Хотел бы, но время и силы ограничены. Но всегда думаю, что буду из него перечитывать в следующий раз.

— Сверяете ли вы с его книгами все то, что происходит сейчас в России? Тем более что она уже далеко не та обманчиво спокойная страна, какой казалась еще год назад.

— Боюсь, в моем выборе нет прямой связи с событиями, которые выплескиваются на телеэкраны. Я не выбираю по теме: скажем, вот надо обязательно перечитать «Как нам обустроить Россию?» или «Россию в обвале». Просто чувствую, что соскучился по этой книге. А сверять… Как же без этого?

— Мелькнула жестокая мысль: счастье, что Александр Исаевич не увидел того нарастающего разрыва между надеждами и действительностью, который означает, что его книги не нашли отклика у соотечественников.

— Не могу с вами согласиться — и не согласиться не могу. Только не думаю, что его это огорчило бы больше, чем то, что было в советские времена. Во всяком случае в сталинское. Так что какая бы ни была сегодня ситуация тяжелая или постылая, не надо ее ни в коей мере сравнивать с тем, что было.

— В нашей беседе прозвучало имя Дениса Мацуева. У вас с ним много общего: прекрасные пианисты, фонтанирующие энергией люди: Из важных различий: Денис держится близко к власти, вы от нее дистанцированы. Какая позиция вам кажется более правильной для художника?

— Для самого искусства близость его создателя к власти не значит ничего. А вот для поддержки этого искусства — вопрос другой. Но в целом, думаю, близость к власти больше отяжеляет жизнь художника, чем облегчает.

— Трогательно было видеть вас на концерте в Царицыно с мамой. Удастся в этот приезд встретиться с братьями, их детьми?

— Встречаемся по возможности. Младшего брата сейчас в Москве нет, зато старший на месте, мы вчера вместе смотрели спортивные соревнования по телевизору. Недавно были крестины племянника. Семья — главная опора в жизни!

— Когда следующий визит на родину?

— Осенью приеду на гастроли: Нижний Новгород, Петербург, Саратов, Самара: До Москвы доберусь в феврале. Сейчас я в полуобмороке — уже конец сезона, хочется хотя бы маленького отпуска, пусть не физической, но психологической паузы.

— Поедете на южные моря?

— Что вы, для меня отдых — это никуда не ездить: буду в Нью-Йорке, в Вермонте, в доме отца…