Людмила Сараскина. «Архипелаг ГУЛАГ» в школе: для кого и зачем?
Людмила Сараскина Значимым культурным событием конца минувшего года стал выход
сокращенной версии «Архипелага ГУЛАГ», предназначенного для изучения в средней
школе. Станет ли изучение «Архипелага» опорой для формирования исторической
памяти, мы обсудили с биографом Александра Солженицына Людмилой Сараскиной. — Людмила Ивановна, в октябре
была издана краткая версия «Архипелага ГУЛАГ», составленная вдовой Солженицына
Натальей Дмитриевной. Это связано с тем, что «Архипелаг» недавно был включен в
школьную программу. Кажется ли вам эта краткая версия удачной? — Вообще-то я принципиальный
противник сокращенных версий классических книг и приспособления их для
какой-либо аудитории. Считаю, что книга должна читаться в том объеме и виде, в
каком ее создал писатель. Другое дело, что наша сегодняшняя молодежь постепенно
отвыкает читать большие книги. Когда она видит что-то крупноформатное, то говорит:
«Ой, как это можно прочесть», хотя я вижу, что все не совсем так. Например,
совокупный объем семи книг «Гарри Поттера» — это четыре с лишним тысячи страниц.
И дети на всей планете легко и даже с жадностью одолели эти объемы (многие
взрослые тоже). Значит, дело не в объемах, дело в читательской установке, а
также в том, что мы сильно испорчены коротким форматом общения: СМС, Твиттером,
социальными сетями. Технический прогресс приучает не то что к лаконичному выражению
своих мыслей, а к телеграфному стилю: «Ты чё? — Ничё! — Ну, давай». Конечно,
вернуть детей к чтению трудно, но вот, говорят, «Гарри Поттеру» это удалось. И
это очень хорошо; представить, что литература уходит, — было бы ужасной, невозможной
потерей. Но, поскольку большие объемы, по
мнению педагогов, стали уже неодолимы, был создан такой проект, как сокращенный
«Архипелаг ГУЛАГ». Думаю все же, что те дети, которые в состоянии прочесть
«Архипелаг ГУЛАГ» в сокращенном виде (треть от настоящего объема), способны
прочесть и все три тома — полный вариант. Прочесть для себя, не для
учителя и ЕГЭ. Конечно, Наталья Дмитриевна Солженицына выполнила это вынужденное
сокращение очень тщательно, бережно, пытаясь сохранить все оттенки и нюансы. Но
это не значит, что остальные две трети не нужны! — Может быть, стоило выбрать
для изучения в школе какие-то фрагменты, отдельные главы «Архипелага»? — Это все равно паллиатив.
Человек должен себя нагружать, иначе неизбежно будет пустеть или заполняться
мусором. Это моя принципиальная позиция. Многие с ней не согласны, большинство
учителей считает, что детей, наоборот, надо разгружать, «жалеть». Я же считаю,
что жалеть детей (без кавычек) — это значит заполнять их головы качественной
информацией и чтением, опережающим развитие, чтобы у них был стимул дотянуться
до книг, прочитанных впрок. Кстати, именно так рос мальчик Солженицын, никем не
руководимый, читая в 10–12 лет произведения «навырост». Дети должны быть «всезнайками»,
а не «незнайками». А у нас и взрослые гуманитарного профиля сильно себя
«жалеют», мало что читают, мало что знают, живут на минимуме интеллектуальной готовности. — А что даст человеку
изучение «Архипелага» в школе? — Думаю, что изучать «Архипелаг
ГУЛАГ» в школе полезно, а в наше время — тем более. Сегодня наша страна по
отношению к своей истории, и особенно к истории сталинского времени жестко
разделена пополам, и я не знаю, какая часть больше, какая — меньше. По данным
социологических опросов, значительная часть российской молодежи считает, что
Сталин сделал больше хорошего, чем плохого. Другая часть горячо уверена, что
Сталин был злодей и тиран, исчадие ада. С момента его смерти прошло почти 60
лет, а этот вопрос до сих пор — один из самых острых. И когда ты хочешь
обменяться с человеком мнением о чем-нибудь текущем, злободневном, ты прежде
всего стремишься выяснить, какой позиции он придерживается по пункту «Сталин». «Архипелаг ГУЛАГ», во-первых,
дает школьнику надежную возможность понять, на каком он сам, как мыслящее
существо, нравственном берегу. Во-вторых, позволяет сформулировать свое
миропонимание, базируясь на добротном художественном, публицистическом,
документальном материале. В-третьих, это шанс усвоить, что такое человеческий
фактор: ведь «Архипелаг» написан не с позиций академического интереса к давно
прошедшей истории. Книгу писал человек, который сам прошел через испытания тюрьмой
и лагерем, имеет статус живого свидетеля, летописца лагерной жизни. И еще: в
какой ситуации Солженицын писал «Архипелаг ГУЛАГ»? В спокойной, благополучной,
свободной? Как пишут ученые диссертации? С публичными обсуждениями на кафедре?
Нет и нет. Он писал, находясь под пристальным наблюдением, в угрожаемом
положении. Важно понять, что думал человек о своей истории в 1960‑е годы,
когда с начала существования ГУЛАГа, с 1918 года, прошло полвека («Архипелаг
ГУЛАГ» был закончен к 1968 году). Солженицын считал, что лучше
всего о результатах революции можно судить по ее тюрьмам. Если революция
нуждается в застенках, лагерях, политических заключенных, в их рабском труде,
значит, в ней есть некий роковой родовой изъян, уродство. Осмыслить историю
ГУЛАГа, вспомнить его жертв, назвать его палачей было жизненно важно для
главного дела Солженицына — написания эпопеи «Красное Колесо», истории Октябрьской
революции. Без опыта художественного исследования и интеллектуального осмысления
системы лагерей писатель мог бы так и остаться на позиции официальной идеологии:
«Октябрьская революция — великий прорыв в светлое будущее всего человечества». «Архипелаг ГУЛАГ» — это книга,
которая высвечивает потрясающую биографию писателя, огромный потенциал его
личности. Например, в 1965 году арестовали архив Солженицына. Другой бы
затаился, спрятался, притих. А он берет бумаги, едет в Эстонию, живет на
одиноком хуторе и там, в «укрывище», пишет «Архипелаг». Очень важно показать
школьникам, что создание «Архипелага» — это писательский, человеческий и
гражданский подвиг. — А как же субъективность
книги, о которой говорят некоторые историки литературы или, например, отец
Александр Шмеман? — А что в искусстве не
субъективно? Все мировое искусство субъективно, и вся великая литература тоже —
в отличие от протокола партийного собрания (в том случае, если протоколист не
халтурит и не фальсифицирует происходящее). В том и величие книги, что человек,
прошедший тяжкий путь познания, рассказывает о своем опыте, пропускает
через свое сердце ужасы этого мира. Человек говорит о том, как он
это видел, как он это понял, а не как принято об этом говорить в его
кругу, или в газетах. Вот пример: в 1958 году в московском доме литераторов
обсуждался «оттепельный» роман Дудинцева «Не хлебом единым». Встает
писательница Галина Серебрякова, автор книг о Марксе и Энгельсе, и говорит: «Я
просидела в лагерях и ссылке 18 лет. Но если будут появляться такие
произведения, я согласна снова сесть в тюрьму, в лагерь, чтобы не дать
затоптать достижения нашей революции». Она 18 лет просидела в лагере и осталась
верным ленинцем и несгибаемым сталинцем! Она была субъективной или объективной?
Так что вопрос — в выборе ракурса, в точке обзора. — Недавние события на Манежной площади
некоторые связывали с утратой исторической памяти. Но, кажется,
большинству тех, кто был на площади, знакомство с «Архипелагом» в школе не
помогло бы с формированием более адекватного мировоззрения. — Конечно. Но тогда надо
подумать, что же вообще в школе изучать. Если мы скажем себе, что 90%
школьников выходит из школы тупыми и пустыми, то мы придем к выводу, что школа
не нужна совсем. Но головы школьников не пустые, они все равно чем-то
заполнены: в них, в эти головы, много уже чего понапихано. Значит, задача школы
— потеснить мусор настоящими смыслами,
приучить к качественной пище. — Почему тогда нельзя использовать
«малые» формы? Рассказы Шаламова, «Один день Ивана Денисовича»? — Конечно, можно, и очень даже
хорошо изучать рассказы, в том числе и трагические рассказы Варлама Тихоновича
Шаламова. Но дело вовсе не в малых формах. Мы же не изучаем в старших классах
вместо «Войны и мира» рассказ «Филиппок». В восемь лет человеку нужно одно, а в
восемнадцать — другое. Вообще, что такое правильно построить свою жизнь? Это — в
нужное время прочесть нужные книги. Чем ты себя больше нагружаешь, тем больше
у тебя будет шансов в нужное время и в нужном месте встретить свою, а не чужую
судьбу. Можно себя жалеть, можно себе
облегчать жизнь, смотреть только мультфильмы с хорошим концом… Но в конечном
счете это пустой номер, ты неминуемо превратишься в милое комнатное растение. А
хочется быть человеком. Поэтому я за максимальную загрузку памяти, души, сознания.
«Один день Ивана Денисовича» — великий рассказ, но его надо встроить в судьбу
Солженицына, нужно понять, почему ему самому этого рассказа было мало.
Солженицын же не остановился на «Иване Денисовиче» в осмыслении «главной
правды», а пошел дальше. «Архипелаг» не для «галочки» надо читать, а для себя.
Тогда с бóльшим успехом можно будет судить, что такое толпа на Манежной
площади. Обратите внимание: даже большие дяди — пикейные жилеты — собираются и не знают, как относиться к
«Манежке». Вот в чем проблема. «Архипелаг ГУЛАГ» поможет молодым людям
«подрасти». — Вспомним нашу историю
последних 60 лет: после смерти Сталина люди ждут обновления, свободы, но они
наступают совсем ненадолго; оттепель — снова надежды, которые не оправдываются;
перестройка — и вновь разочарование; XXI век — и возрождение сталинизма. Что
это, откуда? — Это хороший вопрос,
такие как раз и надо обсуждать в школе. При сталинизме люди думали: совсем
зажали нас, скрутили, взяли за горло. Потом приходит свобода. Но это иллюзия,
что свобода приходит сияющая, лучезарная, и ее встречают с оркестром. Вместе с
ней лезет все, что раньше было связано по рукам и ногам. Свобода ведь не только
для хороших людей и добрых дел, она для всех и всего. С ней выходит и такое
зло, которое прежде таилось, а теперь вырвалось наружу и правит бал. Почему сталинизм сегодня
процветает? Потому что нарушен баланс между свободой и справедливостью. Свободы
много, справедливости мало. А у людей — ненасытимая жажда справедливости, то
есть жажда наказать обидчиков и обманщиков, отомстить разбойникам. Спросите у
матерей, чьи дети погибли от рук насильников… Синдром «Ворошиловского стрелка»… Спутники свободы — отнюдь не
только добро и красота, все низкое и подлое тоже выходит на поверхность. Тот
факт, что при хаосе и смуте люди хотят порядка и твердой руки, неизбежен.
Поэтому задача государственного управления — сохранять и поддерживать тонкий и
хрупкий баланс между свободой и справедливостью, потому что гневное чувство
попранной справедливости, когда оно переполняет людей, — очень опасное состояние
общества. Вот откуда протестная, но самообманная тяга к сталинизму. У нас очень много обиженных,
обездоленных людей. За последние 20 лет людей много раз обманывали — экономически,
политически, нравственно. Наши сегодняшние так называемые сталинисты — это
люди, обиженные эгоистичной, воровской демократией. — Александр Исаевич Солженицын
ушел из жизни два года назад. Что изменилось после его смерти в отношении к
нему и к его идеям? — Для ухода из жизни ни для кого
нет исключений. Но вот когда умер Лев Толстой, у его современников было
ощущение обвала жизни. Александр Блок писал за два года до его смерти: «Пока
Толстой жив, идет по борозде за плугом, еще росисто утро, свежо, нестрашно, упыри
дремлют… Умрет Толстой, уйдет последний гений, что тогда?» В случае Льва Толстого
так и произошло. Толстой говорил: «Мир погибнет, если я остановлюсь». И действительно,
через 4 года после его смерти началась мировая война. Упыри пробудились… Есть такое понятие: «будущие
итоги настоящих событий». Итог ухода Солженицына нам пока не очевиден. Его
книги читаются и обсуждаются, его личность и его взгляды продолжают волновать
общество. Изучать Солженицына — это не значит только читать его тексты. Читать
Солженицына — это значит еще и обсуждать те проблемы, которыми он болел. Если
мы обсуждаем итоги революции, войны, перестройки, или его книгу «Россия в обвале»
(1998 г.)
в свете того, что сегодня представляет собой Россия, это и значит, что мы занимаемся
делом Солженицына. Сегодня мало встречается публикаций, казалось бы, совершенно
не связанных с Солженицыным, например, по экономике, — где авторы не употребили
бы слово «обустройство». А это его словцо. Мы живем в некой солженицынской
матрице. Он подготовил поле, вспахал его, обработал, засеял. И мы в этом поле
или благодарные сборщики урожая, а потом и новые сеятели, или хищники — осквернители
земли. Нужно определиться, кто мы.
«Архипелаг ГУЛАГ» в школе: для кого и зачем?
http://www.taday.ru/text/833688.html?rss_feed=export_all)
Людмила Ивановна Сараскина
Будни «архипелага»
Наталья Дмитриевна Солженицына
с сокращенным изданием «Архипелага»