«Один день» Георгия Исаакяна
Юлия Баталина
«Один день» Георгия Исаакяна
Художественный руководитель Пермского академического театра оперы и балета известен концептуальностью мышления: каждый театральный сезон Георгий Исаакян «привязывает» к какой‑то тематике, каждый гала‑концерт выстраивает как некую историю, а каждый фестиваль «Дягилевские сезоны» подчиняет единому сюжету, внутри которого существуют отдельные сюжетные линии, ветвящиеся, сливающиеся и разделяющиеся, как в любой эпопее. Вот и нынешний фестиваль порадовал целым букетом сюжетов, начавшихся с премьеры оперы Александра Чайковского «Один день Ивана Денисовича»: тема музыки «младшего» Чайковского продолжилась в вокальном концерте «Два Чайковских», очень длинном и насыщенном, а тема творчества Александра Солженицына была представлена супругой писателя Натальей Дмитриевной, которая неутомимо встречалась с пермской общественностью, поражая внешней элегантностью, красотой речи и глобальностью мышления. И все же главным событием стала сама опера. Ее ждали и побаивались: современная опера — риск по определению, а уж такая…
Создатели спектакля зрителей успокаивали: Александр Чайковский утверждал, что текст Солженицына сам ложится на музыку, а Георгий Исаакян напоминал, что это не первая опера на «лагерную» тему: первым был «Фиделио» Бетховена. В результате просмотра осталось сложное чувство, которое проще всего определить как «надо посмотреть еще разок». Объем информации чрезвычайно велик, и после первого знакомства трудно припомнить все детали.
Безусловным достоинством спектакля является музыка. Приятнейшая неожиданность для всех, кто побаивается современной оперы, — длинные фрагменты исключительной красоты и выразительности. Правда, поскольку либретто написано в прозе, связные музыкальные фрагменты приходятся в основном на проигрыши. Исключение — молитва Алешки-баптиста (Сергей Власов), написанная на старинный церковный текст. Особенно красиво инструментальное крещендо в финале первого акта, которое, как выяснилось после перерыва, органично продолжается в начале второго. Проникновенно сделан финал — главный герой подводит итоги прожитого дня и под удивительно грустную, но светлую мелодию удаляется в туман в глубине сцены.
Музыка этой оперы — органичный микс из классических традиций, народных мелодий и достижений современного симфонизма, где все компоненты взаимосвязаны и накрепко спаяны. Очень красиво в музыкальную ткань вплелись ниточки непривычных для симфонического оркестра инструментов: баяна, домры, огромного количества ударных и ксилофонов, клавишных… В оркестровой яме расположились девушки из хора (большая часть проигрышей сопровождается ненавязчивым вокалом), а часть инструментов пришлось вынести в боковые ложи.
Цитаты из советской музыки 1930-1940-х годов тоже уместны — они служат красивым маркером места и времени действия. Особенно откровенных цитат две: прокофьевская музыка из фильма «Иван Грозный» в эпизоде, где два зэка обсуждают московские премьеры, и фраза из «Песни о встречном» Дунаевского (на эту мелодию группа студенток пропевает: «Мы с практики едем домой»).
Эпизод со студентками отлично иллюстрирует и авторский метод Чайковского, и постановку в целом. Жизнерадостная фраза из песни врывается в драматичную музыкальную ткань оперы как дуновение из форточки в «другую Россию», и сами девушки — оттуда, из страны трудовых побед, где жить становится лучше и веселее. Они и одеты так, чтобы выделяться на черно-сером фоне сцены ярким пятном. Да, где-то там существуют люди, которые и не подозревают о ГУЛАГе. До поры до времени.
Эпизод очень короткий, но о многом говорит. Вся опера построена из таких эпизодов, в ней огромное множество действующих лиц, и каждый — герой, а не деталь массовки. Не только Шухов (Павел Брагин) или Тюрин (Александр Агапов), истории которых рассказаны достаточно подробно, но и другие герои — Цезарь Маркович (Олег Иванов), Кавторанг (Валентин Косенко), Кильдигс (Эдуард Морозов) — предстают перед зрителем объемными и понятными, за каждым угадывается целая история. При этом ничуть не нарушается общая сюжетная канва — описание одного дня из жизни заключенного. В этом безусловная удача авторов либретто — тех же Чайковского и Исаакяна. Трудно сказать, насколько эти выжимки из Солженицына интересны как отдельный текст, но как драматургическая основа спектакля — очень достойная работа.
Артистам можно и посочувствовать, и позавидовать. С одной стороны, роли уж больно маленькие, петь почти нечего, с другой — есть возможность показать артистизм, выполняя столь сложную задачу.
Исполнитель заглавной партии Павел Брагин в очередной раз доказал, что он — артист, который постоянно работает над собой и стремится себя преодолеть. Второй раз подряд после недавней премьеры «Христа» Рубинштейна он выступил как герой, полный достоинства, и интеллектуальный певец, который продумывает и чувствует каждую исполняемую фразу.
Постановка, пожалуй, самый спорный момент в спектакле. Многие зрители после премьеры говорили, что чего-то им не хватило. Литературовед Галина Ребель считает, что в спектакле мало народной традиции, а художнику Леониду Тишкову хотелось немного больше белого на сцене — по контрасту с беспросветной чернотой.
Вообще, постановка была делом очень сложным, поскольку хотелось и правды жизни, и метафоричности. В результате натурализм обернулся, как и следовало ожидать, сценической условностью, а метафоры получились очень простыми и легко читаемыми.
Художник Эрнст Гейдебрехт попытался в сценографии спектакля воспроизвести идею загробного мира, а художник по костюмам Елена Соловьева одела героев так, чтобы из безликой массы они выделялись лишь номерами — как в романе Замятина «Мы».
Общее ощущение от премьеры — безусловно, удача. Несмотря на сложную музыку и мрачную тему, опера не выглядит «грузовой», смотрится легко, заставляет сопереживать.
Для Георгия Исаакяна это новый этап в его «дягилевской» карьере импресарио: на сей раз он является автором не только постановки, но и всего проекта, начиная от получения авторских прав на инсценировку и заказа музыки.
Говоря о том, что это мировая премьера, хочется уточнить, что премьера в данном случае — понятие широкое: это не просто первый показ произведения, но и вообще первое музыкальное произведение по прозе Солженицына в мире.
Вдова Солженицына
одобрила пермскую постановку «Ивана Денисовича»
Вдова знаменитого писателя Наталья Дмитриевна высоко оценила постановку оперы Александра Чайковского «Один день Ивана Денисовича» по одноименной повести Александра Солженицына в Пермском академическом театре оперы и балета им. П. И. Чайковского.
«Потрясающий хор! А в работу художника я просто влюбилась, — заявила на творческой встрече в Органном зале Наталья Солженицына (художник-постановщик спектакля Эрнст Гейдебрехт — лауреат «Золотой маски»). — Еще в Москве, читая эскизы проспектов, где было написано «мировая премьера», я думала, ну да, по факту это так. А когда смотрела спектакль, на втором действии вдруг охватило чувство, что происходит действительно мировое событие… В моем представлении, было такое «дерево» — «Один день…» И вот от него отпочковалась еще одна «ветвь». А наш сын Степан сказал: «Да нет, это теперь тоже отдельное «дерево». У них только «корни» общие».