Дмитрий Быков. «Я его считаю очень умным человеком, прежде всего»

«Я его считаю очень умным человеком, прежде всего»

(Подготовлено на основе материала:
Быков Д.Л. Один // Эхо Москвы. 2017. 24 февраля.
URL: http://echo.msk.ru/programs/odin/1932726-echo)

«Как вы относитесь к высказыванию Войновича, что он оставил бы из Солженицына только «Один день…», «Матрёнин двор», «Раковый корпус», а остальное выкинул бы? Откуда такая нелюбовь?»

Я не думаю, что это писательская ревность. Я думаю, что здесь просто скорее такое онтологическое неприятие. Действительно, Войнович — человек очень антитоталитарного склада и совершенно другого образа мыслей и действий. Я думаю, что его заслуги литературные достаточно серьёзные. Во всяком случае трилогия о Чонкине — удивительно ровная на своём протяжении, без явных провалов — это, конечно, великое высказывание о народном духе, о советской власти, о соотношении русского и советского. Это сильная книга. Она сопоставима, я думаю, с «Тёркиным» по своему значению.

Я думаю, что Солженицын действительно многим не близок, начиная с «Красного колеса». Но моё отношение к «Красному колесу» всё равно чрезвычайно положительное. Я солидарен с Андреем Немзером: нравится вам или не нравится художественные главы (всё, что касается Ольды, Воротынцева, Лаженицына и других), нельзя отрицать того, что в плане историческом это бесценное свидетельство, подбор комментариев исключительно точный, нейтральный, кстати. Ну и не говоря о том, что там есть выдающиеся художественные свершения, такие же как «Ленин в Цюрихе». Скажем, главы о Столыпине мне меньше нравятся, понятное дело, но о Ленине их известный автобиографизм придал, конечно, объёма этому образу. Очень ценна мысль Жолковского о бендеровском начале там. Да вообще это весёлая книга. Лучшее, что написано о «Красном колесе», — мне кажется, это заметки Льва Лосева, очень глубокие, филологически точные.

Я к Солженицыну отношусь с большим уважением. Не говоря о том, что «В круге первом»… Твардовский не зря говорил: «Это велико», — по свидетельству Трифонова. Да, это великий роман. Можно по-разному к нему относиться, называть это соцреализмом, но там есть действительно великие куски — всё, что касается линии Володина, всё, что касается «Улыбки Будды», потрясающей темы абсолютно. Солженицын же гениальный памфлетист, как и Достоевский, он замечательный сатирик. И всё, что он пишет, бывает действительно иногда и прицельно, и смешно, и точно; у него нет такой патетики избыточной. Я его считаю очень умным человеком, прежде всего, и, конечно, великим писателем. Что тут говорить? Но мнение Войновича — это мнение Войновича. На таких высотах уже собственно конкуренции нет прямой.

<…>

«Жить не по лжи!» и вопрос земства — два главных интеллектуальных принципа интеллигенции. Насколько сильно ударил этот мощный интеллектуальный инструмент по простейшим клептосхемам, по которым живёт страна?»

Понимаете, земства как элемент самоуправления — это больная идея, любимая мысль Солженицына. Я боюсь, без самоуправления и без личной ответственности за судьбу каждого и за судьбу всех просто ничего не будет. Вопрос в том, насколько именно земство является органичной формой. Оно не прижилось. И Тургенев, и Толстой по-разному высмеяли тщету земцев. Но боюсь, что правда лежит всё-таки на этом пути.

А «Жить не по лжи!» — это такая тоже солженицынская программа-минимум, вполне исполнимая. Я просто не думаю, что прав здесь Солженицын. Ведь главный спор Солженицына и Сахарова развернулся не из-за западничества или славянофильства, а главная полемика 1972 года — Солженицын, «Смирение [раскаяние] и самоограничение», а Сахаров не считает смирение и самоограничение достаточным, он считает, что прежде всего нужна гражданская активность. Ну, это как полемика Ленина, полемика большевиков с меньшевиками о пункте членства в партии, об уставе: что нужно — платить взносы или активно участвовать, выходить на протесты, что-то делать? Недостаточно, к сожалению, жить не по лжи, надо всё-таки ещё и иметь собственное мнение по ключевым вопросам — ну, как у Дяченок в романе «Мигрант». Мне кажется, что позиция Сахарова гораздо более реалистична — при том, что Солженицын подходит к делу минималистически. Я думаю, что земства плюс некоторый минимум гражданской активности достаточны для того, чтобы люди перестали воспринимать себя как пассивных зрителей в этом театре.