casino siteleri
quixproc.com deneme bonusu veren siteler
porno
betticket
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
royalbeto.com betwildw.com aalobet.com trendbet giriş megaparibet.com
en iyi casino siteleri
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler casino siteleri
casibom
deneme bonusu veren siteler
deneme bonusu veren siteler
beylikduzu escort
Z-Library single login
deneme bonusu veren siteler deneme bonusu veren siteler

Виктор Григорьев. Заметки к теме «Хлебников и Солженицын»

 Виктор Григорьев. Заметки к теме «Хлебников и Солженицын»

Виктор Григорьев

Заметки к теме «Хлебников и Солженицын»

(Григорьев В.П. Заметки к теме «Хлебников и Солженицын» //
Григорьев В.П. Велимир Хлебников в четырёхмерном пространстве языка: избр. работы:
1958–2000-е годы. М.: Языки славянских культур, 2006. С. 380–381)

 

1. Несомненно, это — «странное сближение»: Хлебников и Солженицын (Хл и С). Поэт, да еще «безумный», — и прозаик, да еще такой «сам по себе». Филологи не видят в их идиостилях ничего общего. Возможно даже отторжение этой темы, напоминание о бузине и дядьке в самых разных хронотопах. Видимо, не так уж интересно последовательно взвешивать и без того «всем хорошо известные» достоинства и слабости нобелевского лауреата С и Хл, этого «одинокого лицедея»: стоит ли ради них думать о преобразовании методических приемов контрастивной лингвистики?

2. Между тем Хл и С по-своему «сходятся» уже на биографическом уровне вошедших в литературу «нечистых» гуманитариев — изменивших началам Евклида «физиков». Став «лириками», оба решали, казалось бы, неподъемные задачи. Оба воевали с ненавистными обоим «государствами пространств». Оба, пусть и каждый по-своему, проводили «ночи в окопах». Оба призывали жить не по лгавде, «не по лжи». Оба руководствовались принципом самоограничения и общественным пафосом обличителей: оба ополчались на «окамененное нечувствие» властей, бесстыжих богатеев и высокомерных благополучников. И сегодня «Россия в обвале» любопытно напоминает строчки из давнего «Зверинца», где «люди ходят насупившись и сумные», а «нетопыри висят опрокинуто, подобно сердцу современного русского». Обоих занимает будущее, хоть и видится оно по-разному.

3. Обоим несгибаемым «бородачам» присущи определенная суровость (ее особенности у каждого не исключают существенно общего), установки на народоправство, личная отвага, даже самозабвение. Оба строили свои «воображаемые филологии» на уважении к Словарю Даля. Во всем этом XX век не успел (не пожелал?) с достаточным вниманием разобраться.

4. Наши предпочтения в области художественного слова могут быть как угодно пристрастными и предвзятыми. Тем не менее кажется уже общим местом призыв интерпретировать собрания текстов не в одиночку, т.е. и не «поодиночке», и с заинтересованной поддержкой идеи последовательных анализов группами как единомышленников, так и оппонентов, согласных с «принципом сочувствия» (по С.В. Мейену).

5. При всех различиях налицо фундаментальная близость С к Хл — очень своеобразная индивидуальная, но и совместная их «равновеликость» веку. В таком признании еще нет определенной оценки деятельности каждого и ее результатов — речь здесь идет пока всего лишь о масштабе творческих «замахов». Но именно они, на мой взгляд, соизмеримы как друг с другом, так и с теми проблемами, или «осадами», над которыми трудился весь XX век. Вместе с тем не-

 

380/381

 

возможно и ограничиваться «голой соизмеримостью», не оценивая в то же время отношения каждого из сопоставляемых деятелей к «духовным завоеваниям» века, т.е. к тому, что мы недавно назвали пока неявной системой его (более-менее безусловно позитивных) «принципов».

6. Вокруг отдельных «принципов» высокие Оппоненты десятилетиями ведут спор, не обязательно, однако, «замахиваясь» на их систему. Так, в этом смысле, несколько «беспринципным» у нас остается даже Чехов; его «признание» нашей культурой — пример «приятия так сказать» (А. Белый): для нее он — великий писатель, но не великий мыслитель XX века. Поэтому он веком так и не освоен во всем масштабе (ср., кстати, некую «нелюбовь» к Чехову и у ряда выдающихся деятелей нашей культуры).

7. Упомянем еще ряд «перекрестков», на которые выходят Хл и С. Хл в 1922 г. выступал как Главздрасмысел, но и С видит в себе полномочного представителя людей «здравомыслящих». У С отмечают «неувядаемую мощь» его дара, но и «парадигма Хл» конкурирует с парадигмами Блока и даже Пушкина. Оппонент Блока, Хл не обошел Вл. Соловьева — С обошелся без Хл. (Впрочем до него не снизошел ни один из нобелевских лауреатов.) Особого внимания заслуживает асимметрия Хл и С по отношению к науке, Западу и Востоку, формуле «православие, самодержавие, народность», «капитализму/социализму», Авангарду и «принципу единой левизны». Но ср. роль земства у С, земства и «морства»— у Хл; диалог последнего с Лениным — и «Письмо вождям...»; идею Habeas animam act у Хл и «борьбу за человеческую личность» у С. Зато как различна у них диалектика национального — и интернационального, «обустройства» России — и мира; насколько расходится «веховская традиция» у С («Из-под глыб») с судьбой «бабочки Хл-Брэдбери», ролью «Слова о Эль» в «Зангези» и самой идеей «человечества, верующего в человечество». Особо значимо сопоставление Хл и С как «филологов», их взглядов на «языковое расширение», а также «иностранные слова», словотворчество или «игру слов». Но не более, чем сравнение друг с другом их этических и историософских «начал», а также социальных аспектов их идиостилей. Тому «аттрактору», который, в духе настоящего, но не ждановского соцреализма, Хл изобразил в «Ладомире», С не предложил столь же поэтичной утопемы реалиста, собственной привлекательной, но трезвой альтернативы, своей версии предземшаров и зангезийства. Здесь Хл предстает все-таки более близким к иным началам — «началам Сахарова», чем к почти предапокалиптическим настроениям С.

Противоречивы ли мера Хл — и вера С или дополнительны (по Н. Бору)? «Дух народа» с надеждой на «Высшую силу», но недоверием к «чужому» у С — и хлебниковский духоподъемный равнебен перед «Единой книгой»?